Бруно Латур - Политики природы. Как привить наукам демократию

202Именно по этой причине Изабель Стенгерс призывала «покончить с толерантностью» – в этой толерантности всегда было что-то невыносимое (Stengers. Op. cit. 1997), особенно если она достигается за счет отказа от требования реальности. Таков пагубный эффект модернистской идеи убеждения: люди модерна убеждены, что другие также имеют убеждения (Latour. Op. cit. 1996a). Нет ничего хуже толерантности мультикультурализма. Открытость разума кого-то вроде Гегеля, который сам выполняет всю дипломатическую работу по производству синтеза, также едва ли может считаться добродетелью, потому что он занимается ею один в своем кабинете. Несложно договориться с теми, с кем уважительно говоришь издалека, помещая их непонятно где и рассматривая как давно пройденный этап истории абсолютного Духа!

203Об истории соглашения относительно matters of fact можно прочесть в книге Шейпина и Шеффера (Shapin et Schaffer. Op. cit. 1993; Shapin. Op. cit. 1994). Если XVII век придумал, как положить конец гражданским войнам, заключив мир относительно фактов, получаемых в лаборатории, установленных джентльменами , то век XXI может снова поставить этот вопрос, к своему ужасу обнаружив, что лабораторные факты могут быть реальными и весьма спорными. Что же касается джентльменов … (см. Заключение).

204См. удивительную работу по дипломатии Маршалла Салинса (Sahlins Marshall. How “ Natives ” Think: About Captain Cook, for Example. [1995]), который спорит с одним из своих оппонентов, утверждавшим, что гавайцы ответственны за смерть капитана Кука с точки зрения универсального «благоразумия», которое он путает с мнением британцев о Боге. Также стоит обратить внимание на невероятную работу, проделанную Вивейрушем де Кастру, который стал официальным представителем философии индейцев Амазонии, чтобы понять всю сложность любых юридических начинаний: если индейцы согласятся определять общий мир, то необходимо изменить метафизику. Именно он позволил мне позаимствовать выражение «мультинатурализм», потому что их коллектив предполагает наличие человеческой культуры, единой для всех людей и нелюдéй, а также разных природ , которые отличаются от одного тела к другому.

205Я не понял этого явления, столкнувшись с ним в Африке более тридцати лет назад, и только после консультаций с Тоби Натаном я смог понять разницу между приемом пациента в контексте антропологии и дипломатии риска (Nathan Tobie. L’influence qui guerit. [1994]). Разумеется те, кто восклицают, подобно известному парижскому психоаналитику: «Без универсального бессознательного, больше нет Французской республики!», обвиняют Натана в культурализме – точно так же, как «сокалисты» обвиняют меня в социальном конструктивизме. За этим непониманием просматривается реакция модернизма, не способного представить, что придет на смену дихотомии природа/культуры. Если вы хотите, чтобы встреча прошла в другой обстановке, чтобы те, к кому вы обращаетесь, соответствовали общим и универсальным требованиям, чтобы нелю́ди отличались бы не только по факту, то окажетесь предателем. Да, дипломат – это предатель, но он может добиться успеха там, где те, кто остался верен, потерпели неудачу, потому что он единственный, кто сомневается в том, что его сограждане смогли понять свои истинные цели в этой войне.

206Недостаток структурализма, как и изолированных обобщений Гегеля, заключался в том, что он основывал общий мир и описывал законы его внутреннего устройства (симметрия, инверсия, схожесть, оппозиция, конденсация и т. д.), не принимая в расчет тех, кого объединяли различные культуры и чье мнение считалось столь же малозначимым, что и вторичные качества в метафизике природы•. Признав одновременно важность различия между субъективным и объективным и невозможность его применения, Леви-Стросс не видит другого выхода, кроме как изобрести новое неизвестное , структурное бессознательное, что «позволяет нам соответствовать видам деятельности, которые одновременно наши и чужие и являются условием любой умственной деятельности всех времен и народов» (Mauss Marcel. Sociologie et anthropologie / Introduction de Claude Lévi-Strauss. [1950]. Р. 21). Все меняется если, как это произошло со мной в музее Ванкувера, мы натыкаемся на витрину, внутри которой большая серая коробка, скрывающая церемониальные маски индейского племени, вместо того чтобы демонстрировать их западным посетителям ( La recherché . № 316, janvier 1999. P. 82). На коробке была написано: «Культурно чувствительный материал»! Подобное предупреждение должно предварять все вопросы космополитики, мешая структуралистам делать их тяжеловесные обобщения. Неизвестного теперь недостаточно, чтобы установить контакт с другими, избегая их.

207На дипломата клевещут, представляя его продавцом ковров. Если мы для примера возьмем спор между американскими креационистами и эволюционистами, то не устраним их разногласий относительно мира, созданного шесть тысяч лет назад, и Земли, сформировавшейся шесть миллиардов лет назад, если предложим им сойтись на двух миллиардах лет. Это никого не устроит. Дипломатия идет намного дальше: она требует, чтобы мы выложили на стол все, что знаем о Боге и о Земле. Именно в этом заключается преимущество экспериментальной метафизики над метафизикой природы•, что сталкивается лоб в лоб с традициями, с которыми она борется.

208Именно по этой причине Левиафан, «этот смертный Бог, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой», кажется монстром. Он представляет политику не больше, чем природа представляет науки. В этом заключалась моя ошибка, когда в своей книге о людях модерна я попытался установить симметрию между артефактом Науки и артефактом Политики. Именно поэтому я отказался от принципа симметрии, заменив его на одинаковое уважение к наукам и политикам.

209Это стало темой небольшого «Научно-политического трактата», который я написал на исходе холодной войны, подчеркивая параллелизм между религиозными и научными войнами (Latour Bruno. Op. cit. 1984). Тогда единственным решением мне казалось различие между силой и властью, за счет которого можно было уйти от устаревшего противопоставления рациональных отношений и соотношения сил. Я полагал, что общее применение принципа симметрии позволит нам от него избавиться. Тогда я еще не понимал конституирующей функции модернизма, которая делала подобный маневр невозможным.

1 Делёз Ж., Гваттари Ф . Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения / Пер. с фр. Д. Кралечкина, под ред. В. Кузнецова. Екатеринбург: У-Фактория, 2007. С. 13.

2Мы согласны с оценкой бразильского антрополога Эдуарду Вивейруша де Кастру, заметившего, что делёзианство является одним из элементов «теоретического базиса» Латура, хотя «многие важные темы работ Латура достаточно чужды духу делёзианской философии». Вивейруш де Кастру Э. Каннибальские метафизики / Пер. с фр. Д. Кралечкина, под ред. Е. Блинова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2017. С. 65.