О религии Льва Толстого

Мы уже видели, что Л. Н. Толстой, настаивая на исполнимости заповедей Христовых, отмечает с особою силою естественность их исполнения человеком, совершенное соответствие этих заповедей нашей природе. На этой же почве нередко утверждается и св. Иоанн Златоуст. «Тогда как то, говорит святитель, чтó Он (Христосъ) повелевает делать, для желающих легко и удобоисполнимо, а что запрещает, тяжело и трудно, мы, пренебрегая Его повеления, делаем то, что воспрещено» [57] Слово «Об учении и наставлении», т. 12, стр. 522. . «Что тягостного нам заповедано? Горы ли рассекать. Или летать по воздуху? Или переплыть Тирентское море? Совсем нет. Нам заповедан столь легкий образ жизни, что не нужно никаких к тому орудий, — нужна только душа и расположение… Что трудного в заповедях Христовых? Ни к кому не питай ненависти, никого не злословь: противное гораздо тяжелее» [58] Бес. ХС на ев. Матф., т. 7. стр. 885. . «Любить ближнего, как самого себя. Что может быть легче этого? Ненавидеть тяжело и сопряжено с беспокойством: а любить — легко и удобно. Подлинно, если бы Господь сказал: вы, люди, любите зверей, — такая заповедь была бы трудна; но когда Он заповедал людям любить людей же, к чему и однородность, и единство происхождения, и естественное влечение служат великим побуждением, то какая может быть здесь трудность? Это бывает и у львов, и у волков, и их родство природы располагает к взаимной приязни» [59] Бес. на псалмы, т. 5, стр. 38. . И св. Иоанн часто сравнивает в своих беседах два закона: закон нашего эгоизма и страстей и закон Христов, и наглядно показывает, как легок и радостен для нас второй, и как неестествен, бессмыслен и деспотичен первый. Вот, например, в каких словах св. Иоанн изображает противоположность благого закона Христова и закона нашей страсти к сребролюбию. «Ни один господин, как бы жесток он ни был, не даст таких строгих и жестоких повелений, как страсти. Посрами твою душу, говорят они, без нужды и причины; оскорбляй Бога; не знай природы; будет ли это отец или мать, отложи всякий стыд, восстань против них. Таковы повеления сребролюбия. Приноси мне в жертву, говорит оно, не тельцов, а людей…, приноси в жертву не сделавших никакой неправды; убей и того, кто окажет тебе благодеяние. И опять: будь враждебен ко всем, будь общим врагом всех — и самой природы и Бога… Если увидишь, что бедный умирает с голоду, не давай ему ничего, но, если возможно, сними с него даже самую кожу… Разве не такие законы предписывает сребролюбие? Будь дерзким и постыдным…, преступным и бесчестным, неблагодарным и бесчувственным, безжалостным… больше зверем, нежели человеком. Разве не это вещает оно? И мы слушаемся его. Но Бог дает противоположные заповеди. Будь дружен со всеми, будь кроток, всеми любим, никого напрасно не оскорбляй, чти отца, чти мать, помогай нуждающимся, не будь дерзким, ни наглым. И нет никого, кто бы слушался этого… До каких пор будем блуждать по стремнинам? До каких пор будем ходить по терниям? До каких пор будем прободать себя гвоздями и благодарить за это? Мы подчиняемся жестоким мучителям и отвращаемся от милосердного Владыки, который ничего не говорит оскорбительного, ни грубого, ни жестокого, ни неразумного, но заповедует все нужное, прибыльное и доставляющее нам великую пользу» [60] Бес. XVIII на 1 Тимоф., т. 11, стр. 753—755. .

На этой мысли об естественности для человека Христовых заповедей, как мы видели, утверждается св. Иоанном и та мысль, вполне разделяемая также гр. Толстым [61] «В чем моя вера», стр. 11. , что заповеди Христовы «тяжки не суть» и бремя этих заповедей — бремя легкое. И эту последнюю мысль св. Иоанн раскрывает не раз в своих беседах, доказывая, что заповеди Христовы, исполнение которых кажется нам трудным и даже невозможным, в действительности имеют целью не возложить на нас новое бремя, но облегчить нашу жизнь. « Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии и Аз упокою вы », приводит св. Иоанн слова Христа Спасителя и говорит по поводу этих слов: «не тот или другой приходи, но прийдите все, находящиеся в заботах, скорбях и грехах: прийдите не для того, чтобы я подвергнул вас истязанию, но потому, что Мне нужно ваше спасение. Я , говорит, упокою вы … возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене , яко кроток есмь и смирен сердцем; и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть . Не бойтесь, говорит Он, услышав об иге: оно благо. Не страшитесь, услышав о бремени: оно легко … Если ты боишься и содрогаешься, слыша об иге и бремени, то этот страх не от свойства самой вещи, но от твоей лености. Если ты будешь иметь желание и решительность, то все будет для тебя удобно и легко… Если добродетель представляется тебе тяжкою, то знай, что порок еще тягостнее. Это-то самое давая разуметь, Господь не прямо сказал: возмите иго Мое , но наперед: приидите труждающиися и обремененнии , показывая тем, что и грех тяжел, и бремя его не легко и не удобоносимо… То же доказывает опыт. Ничто так не обременяет душу, ничто так не ослепляет мысль и не преклоняет долу как сознание греха; напротив, ничто так не воскрыляет и не возносит горе душу, как приобретение правды и добродетели. Смотри, может ли что быть труднее того, как не иметь ничего? Или подставлять щеку? Не бить бьющего и умереть насильственною смертью? Но если мы исполнены любомудрием, то все это и легко, и удобно, и радостно. Чтобы рассеять ваше недоумение, рассмотрим… каждую из указанных трудностей. Возьмем первую. Не иметь ничего для многих кажется тяжким. Но скажи мне, что более трудно и тягостно: об одном ли чреве заботиться, или обременяться бесчисленными заботами? Одной ли одеждой одеваться и не искать ничего более, или, обладая великим богатством, и день и ночь беспокоиться, бояться, трепетать… тщетно мучиться… Равным образом и подставить щеку, если ты рассудителен, легче, нежели ударить другого, потому что здесь начинается брань, а там оканчивается. Ударом ты в другом воспаляешь огонь, а терпением и свой пламень потушаешь… Даже и смерть бывает лучше жизни… Если ты не веришь словам моим, послушай тех, которые видели лица мучеников во время их подвигов, как они, будучи бичуемы и строгаемы, радовались и веселились; радовались, даже лежа на сковородах, и веселились более, чем возлежащие на ложах, убранных цветами» [62] Бес. XXXVIII на ев. Матф., т. 7, стр. 417—420. .

Во многих своих беседах св. Иоанн Златоуст показывает, что если исполнение заповедей Христовых не может в этой жизни освободить христиан от скорбей и страданий, и даже последние неразрывно связываются с жизнью по вере [63] Напр., т. 11, стр. 814; т. 1, стр. 130, 232, 815 и др. , то все и наиболее тяжкие страдания — общий удел всех людей, но и в этом случае ученик Христов переносит свои страдания несравненно легче, чем ученик мира. В этом пункте замечается прямое совпадение мысли св. Иоанна и гр. Толстого. «Многие из нерадивых, говорит святитель, думали иметь некоторое извинение, указывая на чрезмерную тяжесть заповедей, на великий труд, на бесконечное время и невыносимое бремя, но… ничего подобного мы не можем представить в оправдание… Поистине и время кратко, и труд мал. На земле подвизаешься, а на небе венец; от людей принимаешь мучения, а от Бога получаешь честь; два дня бежишь, а на бесконечные века награда. А сверх этого должно еще представлять и то, что, хотя бы мы и не решились потерпеть для Христа некоторые скорби, все-же совершенно необходимо будем терпеть их, только иным образом. Если ты и не умрешь за Христа, то не будешь же бессмертен, если и не отвергнешь для Христа богатство, то не возьмешь его с собой по смерти. Он требует от тебя того, что и без требования отдашь… Он желает, чтобы ты добровольно сделал то, что должен будешь сделать и по необходимости; требует только одного того, что приходит и случается и по естественной необходимости». [64] Бес. LXXVI на ев. Матф., т. 7, стр. 768—769. «Мы, если и не положим за Него (Христа) душ своих, то по закону природы непременно должны будем положить, спустя немного времени поневоле расстанемся с жизнью. Так и с деньгами… Так и со смирением: если мы не будем смиренными для Него, то смиряет нас скорбь, несчастья, притеснения… Возлюбим Его по мере сил своих, отдадим все из-за любви к Нему — и душу, и имущество, и славу, и все прочее с радостью, с готовностью, с усердием, не считая этого полезным для Него, но для нас самих. Таков, действительно, закон любви: любящие считают счастьем для себя, когда страдают за любимых» [65] Бес. 2 на посл. к Филимону, т. 11, стр. 899. . И если, таким образом, по взгляду святителя, смерть, скорби и лишения равно составляют удел всякого человека, то следующий Христу имеет несравнимое преимущество: благое иго Христовых заповедей помогает ему нести свое жизненное бремя легко, свободно и радостно. «Никто не свободен, кроме того, кто живет для Христа: он стоит выше всех бедствий, и если он сам не захочет сделать себе зла, то никто другой никогда не в состоянии ему будет сделать это. Он неприступен, не терзается от потери имения, потому что знает, что « ничтоже внесохом в мир сей , ниже изнести что можем »; не уловляется честолюбием или славолюбием, так как знает, что наше житие на небесех; порицающий его не причиняет ему скорби, и биющий не приводит в раздражение. Одно у христианина несчастие — оскорбить Бога; а прочее, как то: потерю имущества, лишение отечества, самую крайнюю опасность, он и не считает за бедствие; даже то самое, чего все страшатся — переход отсюда туда — для него приятнее жизни» [66] «Увещание к Феодору падшему», т. 1, стр. 41, сравн. «Беседа, когда Евтихий был схвачен», т. 3, стр. 410—411. . «Нельзя, поистине нельзя выразить словом того удовольствия, какое случается испытывать страждущим за Христа. Они радуются более среди бедствий, нежели во время благоденствия. Если кто возлюбил Христа, — тот понимает, что я говорю» [67] Бес. XIII на Деян. апост., т. 9, стр. 129. . «Для человека с таким настроением ничего не значит и то, что кажется страшным в настоящей жизни: он не боится ни меча, ни крепости, ни зубов зверей, ни пыток, ни рук палачей, ни другой какой-либо неприятности житейской» [68] Бес. XXVIII на кн. Бытия, т. 4, стр. 294. . И если в приведенных словах святителя о внутренней свободе христианина св. Иоанн преимущественно утверждается на чувстве любви, соединяющей верующего с его Спасителем, то и вообще святитель верит, что добродетель, как она выражается в исполнении заповедей Христовых, в себе самой заключает залог истинной свободы и радости. «Спаситель, показывая, как полезна добродетель и в здешней жизни и как вреден порок, говорит: всяк убо , иже слышит словеса Моя сия , и творит я , уподобится мужу мудру … В чем же состоит эта сила добродетели? В том, что с нею живут безопасно, не колеблются ни от каких несчастий, стоят выше всех гонителей. Что может сравниться с этим? Добродетельный… один стяжал такую безопасность, в пучине настоящей жизни наслаждаясь великою тишиною. Сниде дождь , приидоша реки , говорит Спаситель, возвеяше ветры , и нападоша на храмину ту , и не падеся ; основана бо бе на камени . Здесь дождем, реками и ветрами он иносказательно называет человеческие несчастья и злоключения, как то: клеветы, наветы, скорби, смерть, погибель ближних, оскорбления от других и всякое другое зло, какое только бывает в настоящей жизни. Но душа праведного, говорит Он, ничем не побеждается. Причина этого в том, что она основана на камне. Камнем здесь Христос называет твердость Своего учения. И поистине: заповеди Его гораздо тверже камня: помощию их праведник становится выше всех волн человеческих… и ты всему посмеешься, если захочешь тщательно исполнять заповеди Христовы. Стоит тебе только оградиться любомудрыми этими наставлениями, — тогда ничто тебя не сможет опечалить. Какой вред тебе может причинить тот, кто захочет коварствовать против тебя? Отнимет у тебя имение? Но еще прежде его угрозы тебе повелено презирать богатство… Ввергнет ли тебя в темницу? Но еще прежде темницы тебе заповедано так жить, чтобы уже распяться миру. Злословит ли тебя? Но Господь освободил тебя и тут от печали… и настолько сделал тебя непричастным досаде и огорчению, что даже повелел молиться за врагов. Гонит ли тебя…, убивает ли тебя и заколает? И чрез это опять приносит тебе величайшую пользу, поскольку готовит для тебя мученические награды, ускоряет твой путь в безмятежное пристанище… Сказавши, что путь добродетели тесен и прискорбен, Спаситель тотчас, чтобы ободрить своих слушателей к трудам, показывает на этом пути великую безопасность и великое услаждение» [69] Бес. XXIV на Ев. Матфея, т. 7, стр. 279—281. . «Никому, никому нельзя жить без печали, равно как и без всякого удовольствия. Этого бы не вынесла и природа наша… Если же один больше радуется, а другой больше скорбит, то происходит это от самого человека… Если же хотим всегда радоваться, то много имеем к тому случаев. Если утвердимся в добродетели, то ничто уже нас не будет печалить… Много труда стоит утвердиться в добродетели; но зато она много радует совесть и столько производит внутреннего удовольствия, что никаким словом и выразить нельзя» [70] Бес. LIII. т. 7, стр. 550—551. .