Стефан Хёллер - Гностицизм

Когда Конфуция спросили о смерти, он ответил: «Почему вы спрашиваете меня о смерти, если не знаете как жить?». На подобный вопрос, заданный в Гностическом Евангелии от Фомы, Иисус отвечает: «Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти».

Выводы очевидны: гностику необходимо познание вечной области, из которой появляются души. Это знание делает все вопросы о жизни и смерти самоочевидными и избавляет от всех опасений по поводу того, что в мире называется смертью. Когда мы контактируем с невыразимой, божественной реальностью, являющейся нашим источником, мы также познаем то состояние, в которое должны возвратиться. Без этого знания мы действительно мертвы, хотя и можем демонстрировать признаки физической жизни. С этой точки зрения, самоубийство (религиозной или иной мотивации) представляется как особо непродуктивное действие.

Помимо обвинения в духовной элитарности, гностики также не раз обвинялись в пропаганде морального нигилизма, технически известного как антиномианизм, или «сопротивление закону». Здесь также легко упустить тонкость гностической позиции. Большинство религий учат, что люди достигают спасения посредством исполнения правил (например, заповеди Ману, Хаммурапи или Моисея), полученных от божественного или квази-божественного источника. Этой позиции явно не хватает психологической утонченности. Люди не действуют в вакууме; поведение человека проистекает из состояния сознания. Преступление есть результат преступного состояния ума, ложь является проявлением отсутствия целостности и подлинности в душе и разуме. Будда, величайший гностик Азии, заявил, что правильное мышление должно порождать правильное действие. Гностицизм есть система мышления, базирующаяся на внутреннем, психо-духовном опыте. В этом случае, неудивительно, что гностицизм выделяет состояния ума и рассматривает действие как вторичное по природе и важности. Гностики всегда считали, что сознание, а не внешнее действие, является истинным показателем моральной ценности.

Если этика и мораль рассматриваются как посылка к системе правил, то гностик вряд ли слишком высоко оценит её. Правила без сознания, открывающего причину, лежащую за правилами, являются практически бесполезными. Таким образом, многие гностики говорят, что заповеди и законы сами по себе не спасительны, поскольку спасение происходит только посредством гнозиса. С другой стороны, если нравственность определяется как внутренняя целостность, восходящая из свечения, пребывающего в божественной искре, то это, вероятно, будет с энтузиазмом воспринято последователями гностической традиции.

Этот беглый очерк основных идей гностицизма может привести к возникновению некоторых вопросов по поводу интерпретации и применения. Как мы видели ранее, в некотором смысле не существует гнозиса без гностицизма, ибо опыт гнозиса неизбежно требует мировоззрения, соответствующего этому озарению. Гностическая картина мира является эмпирической, поскольку основана на конкретном виде опыта. Поэтому не нужно ничего делать для исключения или разбавления частей гностического мировоззрения, ибо тогда оно уже больше не будет соответствовать этому опыту.

Гностицизм берет начало в характерном и особом роде переживания. Также он, как мировоззрение, отличается от других форм мистицизма. Конечно, есть сходства между признаниями святого Иоанна Крестителя или святой Терезы Авильской, и мистицизмом гностического провидца, такого как Валентин, но святой Иоанн и святая Тереза разделяли взгляды Римского Католицизма (хотя некоторые с которыми церковные бюрократы испытывали до некоторой степени неудобство), а Валентин – явный и перспективный гностик. Несмотря на общие элементы, объединяющие различные традиции, особые, порою уникальные характеристики, которые их разделяют, являются значимыми и ценными.

Мы живем в эклектическую эпоху. Подобно тому, как мы покупаем нашу еду в супермаркетах, где выбор зачастую граничит с недоумением, также мы можем выбирать свою духовную пищу на особом рынке с разнообразным ассортиментом. Столкнувшись с гностицизмом в психо-духовном супермаркете, мы могли бы испытать соблазн принять одни части этого мировоззрения и отбросить другие. Мы можем с радостью представить нашу истинную самость как божественную искру, возникшую из трансцендентной полноты, но умолчать о более темных и тревожных гностических идеях, таких как фигура Демиурга и его вредоносные архонты, радикальные дефекты природы Вселенной, и присутствие зла в её структуре. Гностическое мировоззрение, однако, суть единое целое. Когда мы удаляем части целого, целостность терпит ущерб.

Еще один важный вопрос – следует ли буквально понимать элементы гностического мировоззрения. Буквализм и догматизм, слишком часто проявляющиеся в обычных церквях, которые объявляли гностицизм еретическим, придерживались определенно не гностических представлений. Гностицизм – мировоззрение, но не теология и не доктрина для веры. Гностические писания в основном являются мифическими по своему содержанию, но все мифы могут быть истолкованы по-разному. Современная глубинная психология, главным образом, как учил Юнг, изучала гностические мифы в первую очередь из-за их отношения к архетипам, индивидуации, тени и другим подобным концепциям. Гностические мифы, как и другие, могут иметь несколько значений, которые не исключают друг друга, но существуют одновременно. Психологические истины, в дополнение к другим видам истин, могут быть найдены в этих мифах, и ни одна из них не должна отвергаться.

Гностическое мировоззрение имеет огромную привлекательность, так как всегда находилась в соответствии со «знанием сердца», т.е. гнозисом. Некоторые считают, что гностицизм особенно актуален в начале третьего тысячелетия. Конец второго тысячелетия увидел резкое увядание многих идеологий, которые не оказались стойкими для вопросов этого времени. Однако эти вопросы, были решены мудрецами гностицизма уже в древности. Ясность, искренность, достоверность, и зачастую актуальность гностических ответов на вопросы затруднительного положения человека не может не впечатлить, а со временем и убедить.

Глава 3. Творческий взгляд на сотворение: пересмотр Книги Бытия

Несколько лет назад Элейн Х. Пейджелс, ученый, которая больше других сделала для пробуждения общественного интереса к гностицизму, очутилась в столице Судана для проведения дискуссии с министром иностранных дел этой страны. Этот выдающийся человек, член племени Динка, рассказал ей о том, как миф творения его народа оказал большое влияние на многие аспекты их социальной и культурной жизни. Вскоре после этого Пейджелс просматривала экземпляр журнала «Таймс», содержащего несколько писем в редакцию, оспаривающих размещенную ранее статью об изменении социальных нравов Америки. К её удивлению, многие из этих писем ссылались на историю Адама и Евы, чтобы аргументировать желанную точку зрения. Письма последовательно оправдывали мораль и этику наших дней, ссылаясь на историю сотворения, записанную в Книге Бытия. Не только Динка, но также и американцы по-прежнему зависят от их мифа сотворения. Пейджелс осознала, что американцы и племя Динка не так уж отличаются. Миф сотворения до сих пор жизненно важен и актуален даже сегодня как для тех, так и для других.