Майкл Сэндел - Справедливость. Как поступать правильно?

Это приводит к двум весьма плохим результатам. Один из них — налоговый, другой — гражданский. Во-первых, снижается качество общественных услуг, поскольку люди, которые более не пользуются ими, проявляют все меньшую готовность поддерживать эти услуги своими налогами. Во-вторых, общественные учреждения (такие, как школы, парки, игровые площадки и местные общественные центры) перестают быть местами, где сталкиваются самые разные во всех отношениях граждане. Институты, которые некогда собирали граждан и служили неформальными школами гражданской добродетели, стали немногочисленными и рассеянными в пространстве. Опустошение и размывание общественной сферы осложняет культивирование солидарности и чувства общности, от которого зависит демократическое гражданство.

Итак, оставляя в стороне воздействие, которое неравенство оказывает на пользу или согласие, следует сказать, что неравенство может разлагать, разъедать гражданскую добродетель. Очарованные рынками консерваторы и озабоченные перераспределением либералы эту потерю упускают из виду.

Если размывание общественной сферы является проблемой, то каково решение этой проблемы? В политике общего блага реконструкцию инфраструктуры гражданской жизни сочли бы одной из главных целей. Вместо того чтобы сосредоточивать внимание на перераспределении ради расширения доступа к частному потреблению, такая политика обложила бы налогами состоятельных людей ради такого воссоздания общественных институтов и услуг, в результате которого и богатые, и бедные захотели бы воспользоваться этими институтами и услугами.

Одно из предыдущих поколений осуществило массированные инвестиции в федеральную программу строительства автострад, которые дали американцам беспрецедентную личную мобильность и огромную свободу, хотя и способствовали зависимости американцев от личных автомобилей, расползаниям пригородов и разрушающим общность моделям жизни, к тому же еще и вызвали деградацию окружающей среды. Ныне живущее поколение могло бы посвятить себя инвестициям в инфраструктуру возрождения гражданской жизни, что имело бы столь же обширные и серьезные последствия. Я говорю об инвестициях в государственные школы, отправлять детей в которые захотели бы и бедные, и богатые; об инвестициях в системы общественного транспорта, достаточно надежные, чтобы побудить людей пересаживаться на общественный транспорт; об инвестициях в общественные клиники, игровые площадки, парки, центры досуга, библиотеки и музеи, которые, по крайней мере в идеале, привлекали бы людей из их замкнутых сообществ, приводили бы их в общие пространства, предоставляемые им общим демократическим гражданством.

Сосредоточивая внимание на гражданских последствиях неравенства и на способах их преодоления, можно было бы найти политическую энергию, которую не могут вызвать доводы в пользу перераспределения доходов. Это помогло бы также проявить связь между дистрибутивной справедливостью и общим благом.

Некоторые считают вовлечение общественности в вопросы хорошей жизни нарушением правил и норм гражданского общежития, путешествием за пределы либерального общественного мышления. Мы часто считаем, что политика и право не должны быть связаны с моральными и религиозными спорами, поскольку такое сплетение открывает путь принуждению и нетерпимости. Это законное опасение. Граждане плюралистических обществ расходятся во мнениях по вопросам морали и религии. Даже если, как я утверждаю, государство не может быть нейтральным в этих разногласиях, может ли оно проводить политику, основанную на взаимном уважении?

Полагаю, что на этот вопрос следует дать положительный ответ. Но мы нуждаемся в более сильной, основанной на вовлечении и участии гражданской жизни, чем та, к которой мы привыкли. В последние десятилетия мы стали думать, что уважение моральных и религиозных убеждений наших сограждан означает игнорирование их (по крайней мере, в политике), сохранение их покоя и ведение нашей общественной жизни в той мере, в какой это возможно, безотносительно к ним. Но эта позиция избежания может способствовать фиктивному, поддельному уважению. Зачастую это означает скорее подавление моральных разногласий, нежели их реальное избежание, что может спровоцировать реакцию и возмущение. Это может также способствовать оскудению общественного дискурса, к метанию от одного цикла новостей к следующему подобному циклу, к поглощенности скандальным, сенсационным и обыденным.

Более энергичное и постоянное вовлечение общественности в споры, связанные с разногласиями по моральным вопросам, могло бы привести не к ослаблению, а к усилению основы взаимного уважения. Вместо того чтобы избегать моральных и религиозных убеждений, которые наши сограждане вносят в общественную жизнь, нам следует отнестись к ним внимательнее, иногда бросая им вызов и оспаривая их, иногда прислушиваясь к ним и извлекая из них уроки. Гарантий того, что общественные размышления над трудными моральными вопросами в любой конкретной ситуации приведут нас к согласию или хотя бы к пониманию нравственных и религиозных взглядов других людей, нет. Всегда сохраняется возможность, что получение дополнительных знаний о моральной или религиозной доктрине приведет к тому, что это учение будет нравиться нам меньше. Но нельзя ничего знать наверняка, пока мы не предпримем попытку собрать об этих учениях как можно больше информации.

Политика морального вовлечения — не только идеал более вдохновляющий, чем политика избежания. Это и более обнадеживающая основа справедливого общества.

Эта книга началась как курс лекций. На протяжении почти 30 лет я имею честь преподавать политическую философию старшекурсникам Гарварда. И в течение долгого времени я читал курс лекций под общим названием «Справедливость». Этот курс открывает и разъясняет студентам некоторые из великих философских трудов о справедливости, а также учитывает современные юридические и политические споры, вызывающие философские вопросы.

Политическая философия — предмет, требующий доказательств. И часть удовольствия, с которым связан курс «Справедливость», заключается в том, что студентам надо спорить — с философами-классиками, друг с другом и со мной. Поэтому я хотел бы прежде всего зафиксировать свою признательность тысячам выпускников, сопровождавших меня в этом многолетнем путешествии. Надеюсь, дух этой книги отражает их живое участие в обсуждениях вопросов справедливости. Я также благодарен нескольким сотням студентов-старшекурсников и студентов-юристов, которые помогли мне читать этот курс. Наводящие вопросы, которые они задавали на наших еженедельных собраниях, не только держали меня в должном напряжении, но и углубили мое понимание философских тем, которые мы совместно передавали слушателям.