Георгий Рузавин - Методология научного познания [Учебное пособие для вузов]

Если рассматривать исторический факт как отдельный случай проявления общего закона, тогда сама история исчезнет. Предпосылками исторического исследования, заявляют некоторые историки, является не подведение конкретного события прошлого под общий закон, а более полное и конкретное изучение его деталей.

В ответ на это возражение позитивисты заявляют, что без обращения к общим законам, гипотезам и понятиям немыслимо никакое объяснение и даже коммуникация между людьми, поскольку всякое слово, выражающее понятие, уже содержит обобщение. Даже если историческое событие считается особенным в том смысле, что оно не может быть подведено под общий закон, тем не менее мы не интересуемся им как таковым, т. е. вне связи и сравнения с другими сходными событиями. А это предполагает обращение к классификации и установлению общности между событиями. Кроме того, в отличие от явлений природы, которые можно изучать непосредственно с помощью наблюдений и опыта, исторические события относятся к прошлому и поэтому их можно исследовать только по сохранившимся свидетельствам. Это обстоятельство, конечно, приходится учитывать, но его нельзя переоценивать и считать позитивистскую концепцию объяснения универсальной, применимой ко всем без исключения явлениям и событиям.

В западной философии серьезной критике позитивистскую модель объяснения исторических событий подверг Р. Дж. Коллингвуд. Его возражения основываются не столько на противопоставлении явлений природы историческим событиям, сколько на том, что за событиями прошлого всегда предполагается мысль, которой руководствовались участники этих событий. «Для естествознания, — указывал он, — событие открывается через его восприятие, а последующий поиск его причин открывается путем отнесения его к классу и определения отношения между этим классом и другими. Для истории объектом, подлежащим открытию, оказывается не просто событие, но мысль, им выражаемая. Открыть эту мысль — значит, понять ее» [106] Коллингвуд Р. Дж. Указ. раб. С. 204. .

Так, чтобы объяснить действия Юлия Цезаря, историк должен определить, какие именно мысли заставили его бросить вызов законам Республики. Аналогично этому решение Брута убить Цезаря следует объяснить теми мыслями, которые привели его к такому действию. Даже интеллектуальную деятельность философа или ученого прошлых эпох можно объяснить в принципе таким же способом. Например, историк философии, изучая Платона, стремится узнать, что он думал, когда писал свои произведения, с какими проблемами сталкивался, в чем он видел недостаток предлагаемых прежних решений и т. д.

Подобный способ объяснения, считает Коллингвуд, отнюдь не сводится к простой реконструкции или воспроизведению мыслей исторического лица. «Историк, — пишет он, — не просто воспроизводит мысли прошлого, он воспроизводит их в контексте собственного знания и потому, воспроизводя их, он их критикует, дает свои оценки их ценности, исправляет все ошибки, которые он может обнаружить в них. Эта критика мысли, историю которой он прослеживает, не является чем-то вторичным по отношению к воспроизведению ее истории. Она — неотъемлемое условие самого исторического знания» [107] Коллингвуд Р. Дж. Указ. раб. С. 205. .

Критика Коллингвудом позитивистской концепции объяснения, как нетрудно заметить, основана, по сути дела, на психологическом приеме эмпатии, или вживания историка во внутренний мир исторического лица, что осуществить весьма трудно, особенно если такое лицо отделено от историка большим интервалом времени. Во-первых, мысли историка могут не совпасть с мыслями действующего исторического лица. Во-вторых, между мыслями и действиями людей не существует необходимой связи: человек может задумать одно, а поступить совсем по-другому, поэтому, даже если мысли историка и его героя будут тождественными, нет уверенности в том, что его герой поступит именно так, как думает историк. В-третьих, чтобы заключения историка были правдоподобными, следует допустить, что действия людей всегда будут разумными и основываться на рациональном анализе ситуаций, складывающихся в жизни.

Защитники универсальной модели объяснения справедливо возражали Коллингвуду, указывая на то, что его подход в лучшем случае может объяснить индивидуальные действия и поведение людей. Между тем историки прежде и больше всего занимаются анализом и объяснением коллективных действий людей, принимавших участие в широких общественных движениях, революциях, войнах и т. п.

Если действия отдельных исторических личностей можно еще как-то связать с их мыслями, то каким образом можно применить этот прием к большим коллективам участников исторических событий и процессов?

Самое главное возражение против позиции Коллингвуда состоит в том, что она исходит из признания идей, теорий и сознания вообще в качестве фундаментальной основы не только исторического объяснения, но и движущей силы общественного развития в целом. Таким образом, приверженец такой позиции не задается вопросом, почему именно возникают сами идеи, как они связаны с потребностями материальной жизни людей и какую роль они играют в истории.

Причину отказа от использования законов в историческом объяснении некоторые философы и историки, как уже говорилось выше, видели либо в чрезвычайной сложности таких законов, либо в их тривиальности. Однако наиболее радикальные критики отвергали вообще возможность объяснений исторических событий с помощью законов. Поэтому вместо этого они предлагали обратиться к телеологическим объяснениям, в которых указывались цели и интенции, т. е. намерения, участников исторических событий и движений.

В современной методологии модель объяснения путем указания целей, намерений, мотивов и норм поведения называют практическим выводом.В социальном или историческом исследовании чаще всего приходится встречаться с действиями людей, которые предполагают наличие определенных интенций, или намерений. Конечно, интенции, как и любые телеологические посылки, сами по себе не совершают действий, но способствуют им. Поэтому связь между ними и результатом действия носит сложный, опосредованный характер.

Намерение должно привести к определенному действию с конкретным результатом или следствием, ибо в противном случае оно окажется нереализованным. Интенциональные объяснения в истории, являясь особым типом телеологических объяснений, могут быть применены для анализа поступков и действий, как отдельных людей, так и поведения больших коллективов — участников различных массовых выступлений, демонстраций, забастовок, революций и других движений. Однако во втором случае объяснения, как правило, приобретают комплексный характер, поскольку при этом приходится учитывать также объективные причины массовых движений и действий.