Георг Гегель - Наука логики. Том I. Объективная логика

Отговоркой, посредством которой представление не допускает противоречия самостоятельного устойчивого наличия многих материй в одной вещи или, иными словами, их безразличия друг к другу в их проникании , служит, как известно, малость частиц и пор. Где появляется различие в себе, противоречие и отрицание отрицания, вообще, где требуется постижение в понятиях , представление впадает во внешнее количественное различие; касательно возникновения и прехождения оно прибегает к постепенности, а касательно бытия — к малости , так что исчезающее понижается до незаметного и противоречие до путаницы, истинное же отношение переделывается в неопределенное представление, смутностью которого спасается упраздняющее себя.

Если же ближе осветить эту смутность, то окажется, что она есть противоречие — отчасти субъективное противоречие представления и отчасти объективное противоречие предмета; само представление содержит в себе полностью элементы этого противоречия. А именно, то, что оно, во-первых, само делает, есть противоречие, состоящее в том, что оно хочет, с одной стороны, держаться восприятия и вещей существующих , а, с другой стороны, приписывает тому, что недоступно восприятию , тому, что определено рефлексией, чувственное существование; малые частицы и поры суть согласно представлению вместе с тем и чувственное существование, и об их положенности говорится, как о том же виде реальности , который присущ цвету, теплоте и т. д. Если бы, далее, представление рассмотрело ближе этот предметный туман, т. е. поры и малые частицы, то оно познало бы в них не только некоторую материю и также ее отрицание, так что выходило бы, что вот здесь находится материя, а рядом — ее отрицание, пóра, а рядом с этим отрицанием снова материя и т. д., а познало бы, что в лице « этой » вещи оно имеет: 1) самостоятельную материю, и 2) ее отрицание или пористость, и другую самостоятельную материю в одной и той же точке , — познало бы, что эта пористость и самостоятельное существование материй друг в друге, как в чем-то одном, есть взаимное отрицание и проницание проницания. — Новейшие изложения физики, говоря о распространении водяных паров в атмосферном воздухе и о распространении различных газов друг в друге, более определенно выделяют одну сторону того понятия, которое выяснилось здесь относительно природы вещи. А именно, они показывают, что, например, известный объем вбирает в себя одинаковое количество водяных паров, все равно, свободен ли этот объем от атмосферного воздуха или наполнен им; они выясняют также, что различные газы так распространяются друг в друге, как будто каждый представляет собою для другого пустоту; что по крайней мере они не находятся между собою ни в каком химическом соединении и каждый, непрерываемый другим, остается непрерывным с собой и сохраняет себя безразличным к ним в своей пронизанности другими . — Но дальнейший момент понятия вещи заключается в том, что в « этой » вещи одна материя находится там, где и другая; что проникающее есть в одной и той же точке также и проникаемое, или, иными словами, самостоятельное есть непосредственно самостоятельность некоторого другого. Это — противоречиво, но вещь есть не что иное, как само это противоречие; поэтому она есть явление.

Сходно с тем, как обстоит дело с этими материями, обстоит дело в области духа с представлением о душевных силах или душевных способностях . Дух есть в гораздо более глубоком смысле « это », т. е. отрицательное единство, в котором его определения проникают друг друга. Но когда его представляют себе как душу, его часто принимают за некоторую вещь . Подобно тому, как относительно человека вообще считают, что он состоит из души и тела, каждое из которых признается чем-то самостоятельным, особым, точно так же признаются, что душа состоит из так называемых душевных сил , каждая из которых обладает особой самостоятельностью, или, другими словами, есть некоторая непосредственная, действующая особо согласно своей определенности деятельность. Дело представляют себе так, что вот здесь действует особо рассудок, а там особо воображение, что мы культивируем порознь рассудок, память и т. д. и в это время оставляем по левую руку бездеятельными другие силы, пока дойдет (а может быть даже и не дойдет) очередь и до них. Так как их помещают в материально-простую душу-вещь , которая как простая, признается имматериальной , то представляют себе способности, правда, не как отдельные материи, но как силы , они принимаются столь же безразличными друг к другу, как те материи. Однако дух не есть то же самое противоречие, что и вещь, которая разлагается и переходит в явление, а он уже в самом себе есть такое противоречие, которое возвратилось в свое абсолютное единство, а именно, в понятие — такое противоречие, в котором различия следует мыслить уже не как самостоятельные, а лишь как особенные моменты в субъекте, в простой индивидуальности.

Существование есть та непосредственность бытия, которою сущность снова сделала себя. Эта непосредственность есть в себе рефлексия сущности в себя. Сущность как существование выступила из своего основания, которое само перешло в существование. Существование есть эта рефлектированная непосредственность, поскольку оно в самом себе есть абсолютная отрицательность. Оно теперь также и положено как таковая, поскольку оно себя определило как явление .

Явление есть поэтому ближайшим образом сущность в ее существовании; сущность наличествует в нем непосредственно. Что оно есть не непосредственное, а рефлектированное существование, это обстоятельство составляет момент сущности в нем; или, иными словами, существование, как существенное существование, есть явление.

Нечто есть лишь явление в том смысле, что существование как таковое есть лишь некоторое положенное, а не в-себе-и-для-себя-сущее. Его существенность в том и состоит, что оно в самом себе обладает отрицательностью рефлексии, природой сущности. Речь идет не о какой-то чуждой, внешней рефлексии, к которой принадлежала бы сущность и которая путем сравнения сущности с существованием объявляла бы последнее явлением; а, как выяснилось, эта существенность существования, заключающаяся в том, что оно есть явление, есть собственная истина существования. Рефлексия, через которую оно таково, принадлежит ему самому.

Но если говорят, что нечто есть только явление, в том смысле, как будто в сравнении с ним непосредственное существование есть истина, то нужно сказать, что скорее, наоборот, явление есть более высокая истина; ибо оно есть существование, как оно существенно, тогда как непосредственное существование есть еще лишенное сущности явление, так как оно заключает в себе лишь один момент явления, именно, существование как непосредственное, и не имеет еще в себе его (явления) отрицательной рефлексии. Если явление называют лишенным сущности , то о моменте его отрицательности мыслят так, как будто непосредственное есть по сравнению с ним положительное и истинное; но это непосредственное скорее, наоборот, еще не содержит в себе существенной истины. Существование скорее перестает быть лишенным сущности благодаря тому, что оно переходит в явление.