user - Философия вождизма. Хрестоматия

Гегемония, как правило, основывается на расширении власти государства за его пределы, даже если это происходит в рамках союза государств, но может простираться и очень далеко, становясь орудием того, что называют империализмом. Понятие это спорное, поэтому необходимо более точно определить соотношение между империализмом и гегемонией.

Империализм - современное слово, которое часто используется совершенно бессмысленно, особенно если оно содержит в себе оценку и притом отрицательную. Обычно так делают соперники или завистники. Как власть сама по себе, так и расширение власти само по себе не являются ни хорошими, ни плохими.

Политически империализм - а здесь речь только о нем - есть не что иное, как стремление к расширению власти на большие пространства. Слово это современное, но явление очень древнее. Неверно считать империализм только порождением эпохи капитализма. Капитализм оказывал мощную поддержку империализму, использовал его, но не создал. Империализм также не обязательно связан с приобретением заморских колоний, Политика Франции была империалистической еще до захвата земель в Америке и Африке, и Россия вела и ведет империалистическую политику, хотя ограничивается пока азиатским континентом. Империализм существовал и в древности, это была политика не только римлян, но еще вавилонян, ассирийцев, персов и Александра Великого. Империализм это стремление стать великой державой не в смысле Ранке, то есть державой, способной противостоять любой коалиции, а смысле власти над обширными территориями, в перспективе - мировой державой. Это не обязательно должно быть единое государство, оно может также создаваться по плану в форме федерации, и тогда мы можем говорить о тенденции федералистского империализма. Империализм существует лишь до тех пор, пока сохраняется тенденция к расширению. Это еще не империализм, если несколько государств одной и той же или родственных наций соединяются в большие империи. И это уже не империализм, когда части Британской империи устанавливают между собой более тесные связи. Настоящий империализм это экспансия.

Империализм и гегемония стыкуются там, где империализм сознательно отказывается от включения других стран в структуру старого государства. Их стыковка возможна, но не обязательна. Рихард Шмидт утверждал, что классический империализм прошлого и наших дней всегда заключал и заключает в себе стремление, прежде всего, сохранить свою более высокую культуру, защитить ее от вторжения варваров, а потом перенести в другие страны. Я не могу согласиться с таким обобщением. От каких варваров защищал свою культуру испанский, американский и английский империализм? В большинстве случаев империализм - не что иное, как стремление к расширению власти. Да, империализм часто играл роль культуртрегера, и империалисты верили в то, что выполняют религиозную или культурную миссию, но часто эта вера была только лицемерием. Англичане не очень-то страдали, взвалив на себя «бремя белых». Римляне покоряли племена, стоявшие на более низкой ступени развития, но также эллинский мир, культура которого была выше. Так что распространение культуры - не обязательная черта империалистической политики. Империализм нового времени ведет войны скорее против конкурентов, чем против конкретных объектов захвата. Политика остается империалистической даже в случае отказа от насилия после победы. Таким образом, империализм может стать гегемонистским в нашем смысле этого слова. В последнее время мы наблюдаем, что, по крайней мере английский и американский империализм пользуется для достижения своей цели как «мирными» средствами, так и тем, что устанавливает гегемонию, а не господство.

Таково соотношение между гегемонией и империализмом. Эти слова — не синонимы, особенно сегодня. Бывает неимпериалистическая гегемония и негегемонистский империализм. Но гегемония это одна из форм, в которых может выражаться империалистическая политика.

Гегемония, как правило, - элемент подъема в жизни народа или группы народов. Гегемония - один из инструментов, которыми раздробленная нация пользуется для достижения государственного единства. Пусть это окольный путь, но путь именно к этой цели. Самые известные примеры дает история движений за объединение Германии и Италии. Гегемония может быть и средством защиты от грозящего распада государства, которое еще сохраняет политическое единство, хотя и в форме федерации. Так что период гегемонии может быть как интервалом при национальном подъеме, так и интермеццо в трагедии государственного распада. Бывает гегемония подъема и гегемония упадка. Разумеется, в обоих случаях только ретроспективный взгляд позволяет определить, имело ли место лишь временное прекращение процесса. Бывает, что нация, достигшая государственного единства, снова распадается, и бывает, что гегемония, имевшая целью затормозить упадок, не только замедляет его, но совсем останавливает и даже поворачивает развитие в противоположном направлении. Пример - совершенно уникальная гегемония «первого княжества» в Китае в VII веке до нашей эры.

Если мы рассматриваем гегемонию как средство торможения начавшегося упадка, встает вопрос, какой части распадающегося целого будет принадлежать ведущая роль. На этот вопрос нет единого ответа. Может случиться так, что прежний центр государственной структуры сохранит в форме гегемонии остатки былой мощи и блеска. Исторически Германская империя с конца Средневековья, во всяком случае, со времени Вестфальского мира (1648 год) была лишь гегемонией одного из курфюрстов над другими. Это случай традиционной гегемонии. Гегемоном может стать и регион, обладающий местными преимуществами, например, та часть страны, которая уже была раньше экономическим или культурным центром национальной жизни: здесь возможно взаимодействие традиционного и местного элементов.

Речь пойдет о направлении и технике уже завоеванной гегемонии, о том, как осуществлять свое влияние, на кого оно должно быть направлено, кто должен этим заниматься и, наконец, как сделать это влияние эффективным. Ответ на эти вопросы зависит от типа и характера гегемонии, в частности, от того, идет ли речь о гегемонии одного государства над другим или о гегемонии в союзе государств. В первом случае требуются более изощренные методы, чтобы придать политике подчиненного государства нужное направление. Достичь этого в федеративной системе обычно проще. Кроме того, средства осуществления гегемонии часто взаимосвязаны, и в одном случае требуется одна комбинация, а в другом — другая. Наконец, бывает трудно разделить объект влияния и средства влияния.