user - Философия вождизма. Хрестоматия

На первый взгляд кажется, что одинаковое государственное устройство способствует установлению гегемонии. На мой взгляд, наоборот, этому благоприятствует как раз то обстоятельство, что эти устройства разные. Каждый монарх считает себя равным другому и ему трудно ему подчиняться. Демократии основаны на принципах равенства. Поэтому их союзы - еще более плохая почва для гегемонии.

В случае союза двух конституционных монархий верх одерживает та, в которой власть парламента сильней. Пример - отношения Австрии и Венгрии после создания двуединой монархии в 1867 году. Венгры опасались, что австрийский абсолютизм приведет к австрийской гегемонии. Но созданный под их давлением австрийский парламент из-за межпартийной раздробленности оказался неспособным противостоять венгерской гегемонии, так как венгерский парламент был более сильным.

На вопрос, какое влияние оказывает дифференцированность или недифференцированность круга государств, одно из которых становится гегемоном, на появление гегемона, ответ будет тот же, что и в учении об индивидуальном вождизме. Чем дифференцированней группа, тем труднее выделиться вождю. По той же причине гегемония одного государства в Европе может быть только преходящей. Даже германские государства, расово и национально близкие, имели столь большие различия, что гегемонию над ними установить было трудней, чем где-либо еще. И подобно тому, как в группе, состоящей из правящего и зависимого слоев, вождь, чтобы возвыситься надо всей группой, опирается на более слабый слой, так и в союзе государств страна, стремящаяся к гегемонии, опирается на слабых. Так первыми союзниками Пруссии были мелкие немецкие княжества.

С установлением гегемонии тесно связано число членов союза государств. Нам уже знаком «закон числа»: чем больше людей в группе, тем больше возможностей управлять каждым лицом в отдельности и тем больше соответственно шансов для вождизма. Возможность как внешнего, так и внутреннего воздействия еще больше при сочетании большого числа и недифференцированности. По этому же закону возникает гегемония в группе государств.

Наряду с фактором числа играет свою роль и фактор расстояния. В своей книге «Личность и масса» (1929) Штилер верно замечает, что ощущение власти вождя зависит от того, насколько он сумеет сделать свою власть или власть своих представителей «вездесущей». Это в полной мере относится и к гегемонии в межгосударственных отношениях Понятно, что легче держать в узде своих соседей, чем отдаленные государства. Сегодня, когда технические средства сокращают расстояния, этот фактор играет меньшую роль.

Известны случаи, которые вроде бы противоречат перечисленным выше правилам. Так в древней Греции Беотийский союз, с одной стороны, и Этолийский и Ахейский союзы, с другой, не очень отличались друг от друга по составу, однако в Беотии гегемония существовала, а в двух других союзах - нет, равно как и в Этрусском союзе. Швейцарские кантоны имеют одинаковую политическую структуру и их столько же, сколько было отдельных государств в Германской империи в 1871 году, однако в последней была гегемония, а в Швейцарии нет. Не развилась гегемония и в США, которых сначала было всего 13.

Дело в том, что в.США и Швейцарии были заранее приняты юридические превентивные меры против установления гегемонии. Швейцарским кантонам и американским штатам конституциями этих стран запрещено создавать особые союзы. Но влияние этих мер не было решающим.

В целом в поисках ответа иа наш вопрос мы должны в гораздо большей степени учитывать внеправовые факторы, способствующие установлению гегемонии, нежели правовые. Есть две причины - они могут действовать и вместе, — которые не дают развиться гегемонии. Закону числа может противодействовать большая дифференцированность данной группы государств или действию наших правил может мешать политическая структура этой группы, а также ее международное положение.

5. Когда мы изучаем причины установления гегемонии в каждом отдельном случае, мы видим пестрое многообразие. Каждый такой случай своеобразен, и эту его уникальность также необходимо учитывать. Часто речь идет не об одной, а о нескольких причинах и о взаимодействии разных мотивов.

С точки зрения руководящего государства важнее всего те направления, в которых проявляется его превосходство над другими. Во времена, когда политика и культ были едины, преимущества получали те, на чьей территории находились культовые центры. В мире, который стал более трезвым, главную роль играют военное и экономическое превосходство. Государство, сильное в обеих этих областях, обычно имеет и богатый внешнеполитический опыт. Его авторитет может быть подкреплен традицией, и тогда оно обретает «историческое превосходство». На этом в значительной степени основывалась гегемония Австрии в Германии и Италии. Наконец, большую роль играет также авторитет.

Разумеется, мало обладать превосходством - надо еще иметь волю его использовать. Любая гегемония возникает из стремления к власти, из воли к ее расширению. При этом не важно, чем конкретно это воля руководствуется... Можно утверждать, что в политике современного империализма стремление к гегемонии все больше обретает типичную форму расширения власти.

Обычно малые государства подчиняются добровольно, но бывает, что они становятся жертвами борьбы двух держав за гегемонию.

Слабые государства стараются прислониться к более сильным. Это стремление естественно, особенно если государство самим своим существованием обязано государству-гегемону... В этих случаях в первую очередь налицо желание получить защиту от более сильного. Возможно, большинство гегемоний возникло именно на этой основе. При этом причиной могут быть не только внешние, но и внутренние угрозы. Например, австрийская гегемония в Италии была обязана своим существованием страху абсолютных монархов перед революцией. Олигархии часто искали поддержку у зарубежных правительств и подчинялись им (пример - история спартанской гегемонии). Бывает также, что государства или союзы государств, ослабленные внутренней борьбой, прибегают для сохранения своего единства к посредничеству других государств, открывая им тем самым путь к гегемонии. Такое посредничество может быть и навязанным извне...

...Для государств, которые некогда играли самостоятельную роль в международной политике, а позже были оттеснены на второй план, труднее смириться с тем, что у них все в прошлом и необходимо подчиниться более сильному. Германские государства долго сопротивлялись прусской гегемонии не только из-за своего «партикуляризма»: их огорчало, что их окончательно вытесняют со сцены германской и даже европейской политики, на которой они раньше подвизались.