Роберт Штайгервальд - Введение в марксистскую философию

Мы выяснили, что из ничего не может ничего получиться, и все, что существует, переходит в нечто другое. Об этом свидетельствует наука, изучающая мир. Мир находится в процессе постоянного становления и исчезновения. Все время возникает новое и отмирает старое. Но то, что становится новым, проистекает не из ничего, а из чего-то другого. Равным образом оно в конце концов не распадается в ничто, а переходит в нечто другое. Так наука показывает, что вечно изменяющийся мир — единственное бытие, о котором мы знаем. Признание этого положения равносильно принятию материализма.

Я здесь недвусмысленно принял сторону материализма. Для моего политического поведения из этого, между прочим, следует, что я сужу о людях и по тому, во что они верят, что думают и говорят, но прежде всего по тому, как они действуют. Это очень важный момент. У меня есть хорошие друзья среди христиан. С точки зрения материалистической философии они имеют ложное сознание. Ну а если они на политической арене вместе со мной выступают за мир, демократию и социализм? Стоит ли мне заявлять им: нет, ваше мировоззрение неправильно? Или мне следует действовать вместе с ними? Я знаю людей, которые не придерживаются религиозных взглядов, но в политике тем не менее они очень реакционны. Так что же, я должен считать, что они ближе ко мне, чем упомянутые выше христиане? Это было бы совершенно неправильно.

Зачем же мы так долго рассуждали об основном вопросе философии, если ответ на него, по-видимому, не влияет на политическую практику, если христиане могут быть прогрессивными людьми, а люди нерелигиозные — враждебными прогрессу?

Надо смотреть глубже. Здесь речь идет об изложении марксистской философии. Марксистский философский материализм предполагает (как это будет показано дальше) партийную позицию по отношению к делу рабочего класса, к социализму. Нельзя быть одновременно марксистом и противником социализма. Когда же человек придерживается идеалистического или религиозного мировоззрения, дело обстоит иначе: марксисты должны, а христиане могут быть социалистами. Христианин способен вопреки своему мировоззрению стать таковым, если он борется за рабочее дело. Но религия не обязывает его к этому. Марксист же — обязательно борец за рабочее дело. Поэтому мы очень хотели бы, чтобы как можно больше наших соратников по рабочему движению были или становились марксистами, ибо это придает их политическим действиям более отчетливый пролетарский характер. Однако ни в одном из принципиальных документов Германской коммунистической партии, организации «Социалистическая немецкая рабочая молодежь», марксистского студенческого союза «Спартак» мы не выдвигаем в качестве предварительного условия для тех, кто идет вместе с нами, чтобы они сначала отвергли религию, вышли из церкви. Конечно, лучше становиться на сторону марксизма в рамках рабочего движения. Однако и здесь не каждый является марксистом в полном смысле этого слова.

Следует обратить внимание на это предостережение, чтобы не оттолкнуть друзей по совместной борьбе против войны, гонки вооружений и реакции, за мир, разоружение, свободу и социализм.

И еще одно. Мы выступаем против злоупотребления религиозными чувствами и убеждениями со стороны сил политической реакции. Например, такими ведущими политиками ХДС/ХСС, как Штраус и Фильбингер. Настоящие христиане, по-видимому, придерживаются мнения, что политическое поведение этих людей имеет так же мало общего с действительным призванием религии, как вор с кассой. Но, будучи марксистами и неизбежно полемизируя с религией, мы стараемся не оскорблять при этом религиозных чувств людей аргументами, не относящимися к делу. Именно потому, что мы убеждены в научной ценности наших взглядов, нам такие аргументы не нужны.

Когда мы занимаемся основными законами становления и исчезновения, законами развития, то мы делаем это не только для того, чтобы пополнить свои знания, но и по политическим причинам. Кому из нас не приходилось однажды слышать (а может быть, и думать самому): «Надо наконец попытаться двинуть все дело вперед одним мощным рывком (как бы подстегнуть развитие!)». Или: «В истории ничего не возьмешь с налету.

Надо подождать, пока сложится, созреет подходящая ситуация. Многого ли стоит вся эта болтовня о революции? Неустанное попечение о жизненно насущных реформах в итоге дает гораздо больше». Здесь можно было бы поразмыслить над многими возражениями или вопросами примерно такого рода: «Может быть, в истории и есть развитие, но вот почему оно есть, этого мы не можем узнать». Или: «Допустим, в истории обнаруживаются законы становления и исчезновения. Однако все, что делаем мы, люди, связано с нашими знаниями. Таким об- разом, сформулированные философами законы исторического развития имеют духовную природу. То, что говорилось выше об основном вопросе философии, совсем не относится к истории». Действительно ли не относится?

Мы хотим обсудить все эти вопросы, ибо они показывают, насколько важно для правильных действий в политике изучение законов становления и исчезновения.

Только в сказках бывает так, что за время столетнего сна за терновой изгородью не изменяется ни спящая красавица, ни королевский замок. И только в сказках существует такой источник живой воды, в который погружаются старыми, а выходят молодыми. На самом же деле никто и ничто не может избежать естественного закона становления и исчезновения — ни растения, ни животные, ни человек.

Неживая природа тоже непрерывно изменяется. Реки меняют русло, горы и моря — свою форму, вся Земля — свой облик. Наша Земля и солнечная система, в которую она входит, не остаются вечно неизменными. Ученые вычислили, что Земля возникла несколько миллиардов лет назад. С тех пор она претерпела многие стадии развития. Они сегодня уже настолько изучены, что мы можем рассказать о том, как изменялась Земля на протяжении миллионов лет.

Год за годом мы видим, как звезды совершают свое круговращение. По их кажущемуся неизменным бегу люди ориентировались уже много тысяч лет назад. Однако неизменность звездных орбит лишь видимость. И в мире звезд происходят изменения, правда по земным меркам они очень медленные и протекают в течение миллионов и миллиардов лет. Но они непрерывно происходят повсюду во вселенной: звезды изменяют силу своего свечения, становятся тусклее или ярче, совершенно угасают или возгораются вновь. Они снова и снова изменяют свое положение относительно друг друга. Если бы мы смогли через несколько сот тысяч или миллионов лет взглянуть на ночное небо, то мы нашли бы знакомые созвездия существенно изменившимися.