Роберт Штайгервальд - Введение в марксистскую философию

Таким образом, случайность не объясняется здесь из необходимости; скорее, наоборот, необходимость низводится до порождения голой случайности. Если тот факт, что определенный стручок заключает в себе шесть горошин, а не пять или семь, представляет собой явление того же порядка, как закон движения солнечной системы или закон превращения энергии, то на деле не случайность поднимается до уровня необходимости, необходимость снижается до уровня случайности. Более того. Можно сколько угодно утверждать, что многообразие существующих бок о бок на определенной территории органических и неорганических видов и индивидов покоится на нерушимой необходимости,— для отдельных видов и индивидов оно остается тем, чем было, т. е. случайным. Для отдельного животного случайно, где оно родилось, какую среду оно находит вокруг себя для жизни, какие враги и сколько именно врагов угрожают ему. Для материнского растения случайно, куда ветер разносит его семена, для дочернего растения случайно, где находит себе почву для прорастания то зерно, из которого оно вырастает, и уверение, что и здесь все покоится на нерушимой необходимости, является очень жалким утешением. Пестрое скопление различнейших предметов природы в какой-нибудь определенной местности или даже на всей Земле остается, при всей извечной, первичной детерминированности его, все же таким, каким оно было, — случайным»

Короче говоря, единственно правильное понимание отношения между необходимостью и случайностью состоит в признании их диалектического единства.

И эти две фундаментальные категории нельзя не- диалектически противопоставлять друг другу. Ввиду разнообразных злоупотреблений словом «свобода» особенно необходимо внести ясность в вопрос о ней.

Что такое свобода, если рассматривать ее независимо от всех наших «возвышенных чувств»? Состоит ли свобода в том, чтобы делать и позволять себе все, что угодно? Однако ни один человек не может летать только потому, что он этого хочет. При строительстве самолетов надо знать и учитывать определенные законы, иначе можно брякнуться оземь, как тот портной из Ульма, который прыгнул вниз с колокольни. Нет, свобода есть нечто другое: она является нашей способностью осуществить то, что мы предприняли (запланировали). Могли бы мы что-нибудь планировать, если бы в поведении вещей и явлений царила неразбериха и не было бы никакой регулярности и закономерности? Конечно, нет. Следовательно, свобода связана с наличием и познанием объективных законов. Это познание в значительной степени обусловлено социально. В частности, хотя бы тем, что средства познания (школа, другие образовательные учреждения и т. д.) находятся в ФРГ в подчинении у капиталистического государства. Поэтому знания преподносятся учащимся в тусклом свете желательных для буржуазии представлений.

Но существует и другое широко распространенное недоразумение относительно понимания свободы. Немало людей думают, что свобода означает возможность делать все, что захочешь. Отвлечемся сейчас от того, что мы уже объяснили выше, а именно что в моих желаниях и действиях я свободен (например, достигаю желательной цели) лишь тогда, когда я хорошо знаю и учитываю важнейшие условия (законы), нужные для осуществления моей цели. Сейчас речь идет о другом условии свободы. Чтобы делать и позволять себе то, что хочешь, надо располагать экономической и политической властью. Эту мысль можно выразить еще более просто, наглядно: чтобы делать и позволять себе все, что угодно, надо быть миллионером. А если ты не миллионер, то ты не можешь делать и позволять себе все, что угодно, то есть не ты свободен, а миллионеры делают с тобой все, что им угодно, что они хотят. Таким образом, если отказаться от точки зрения отдельного человека и взять в качестве масштаба для нашего суждения весь трудящийся народ, то мы можем сказать: пока миллионеры, точнее, капиталисты имеют в своей собственности источники человеческого существования — землю, фабрики, рабочие места, трудящийся народ не может быть действительно свободным. Народная собственность на важнейшие средства производства, то есть социализм, является, следовательно, важнейшим социальным условием свободы на- рода.

Тем самым мы никоим образом не хотим преуменьшать значение тех демократических свобод, которые трудящиеся массы вырвали у господствующих классов в ходе своей борьбы: свободы объединяться в союзы, свободы иметь и выражать свое мнение и т. д. Напротив, мы должны делать все, чтобы помешать ограничению этих свобод со стороны власть имущих. Германская коммунистическая партия, организация «Социалистическая немецкая рабочая молодежь» и марксистский студенческий союз «Спартак» стоят в первых рядах борцов против контроля за мыслями, против запретов на профессии, против травли профсоюзов предпринимателями. Кроме того, нам не следует забывать, что названные здесь права в большей мере остаются на бумаге, чем воплощаются в действительность.

Борьба за свободу народа, за условия свободной жизни необходима по многим социальным причинам. Вся человеческая деятельность зависит от природных и общественных законов, а вследствие этого подчиняется необходимости. Но в деятельности заключается и свобода, если эта деятельность опирается на действующие независимо от нашей воли законы (то есть на объективные законы), если они сознательно применяются для совершенствования человеческой жизни. «Свобода, следовательно, состоит в основанном на познании необходимостей природы господства над нами самими и над внешней природой; она поэтому является необходимым продуктом исторического развития» 1 ,— писал Ф. Энгельс.

И здесь снова возможны две ошибки. Одна возникает, когда мы отделяем свободу от необходимости. Эта ошибка основана на ложной вере в то, будто мы способны изменить мир без учета его объективных законов, то есть произвольно.

Другая ошибка допускается тогда, когда человека рассматривают как безвольную игрушку слепых природных законов. Но сущность общественных законов в том и состоит, что они возникают и осуществляются лишь благодаря деятельности людей. Таким образом, без человеческой активности не существует ни общественной необходимости, ни свободы.

В ходе развития новое сначала коренится в старом только как возможность. И лишь когда складываются определенные, необходимые условия, такая возможность осуществляется. Такую осуществимую (реальную) возможность следует отличать от формальной, выдуманной возможности. Выдуманная, чисто формальная возможность не имеет под собой действительной основы. Например, некоторые из социалистов-утопистов верили в возможность достижения социализма без классовой борьбы. Они рассчитывали на возможность убедить государей и богатых людей в превосходстве социализма, а затем осуществить его с их помощью. Но такая возможность не имела под собой почвы в действительных экономических отношениях, она не была реальной. Возможность является реальной, когда она опирается на объективные, от нашей воли и знания независимые основания, то есть когда имеются объективные предпосылки для ее осуществления.