Сьюзен Зонтаг - Болезнь как метафора

И все же, одно дело – делать акцент на том, что болезнь угрожает всем и каждому (чтобы нагнать побольше страху и укоренить предубеждение), и совсем другое – доказывать (ради того, чтобы развеять предубеждения и сгладить позор), что все прямо или косвенно станут жертвами СПИДа. Недавно те же самые сочинители мифов, которые с помощью СПИДа стремились идеологически мобилизовать общество и настроить его против нетрадиционной сексуальной ориентации, отказались от оценок болезни как жупела. Они примкнули к самым шумным из тех, кто настаивал, что инфекция не коснется «обычного населения» и переключились на разоблачение вызванных СПИДом «истерии» и «неистовства». За тем, что они теперь расценивают, как чрезмерную рекламу болезни, скрывается желание умиротворить всемогущественное меньшинство, согласившись считать «их» болезнь «своей» – дополнительное свидетельство колебаний сомнительных «либеральных» ценностей и духовного упадка Америки. Превращение СПИДа в общую проблему и, как следствие, в предмет всеобуча выбивает почву из-под ног антилибералов – создателей мифологии СПИДа, стирает грань между «нами» и «ими», более того, находит «им» оправдание или по меньшей мере делает бессмысленным моральное осуждение. (При подобном подходе болезнь по-прежнему отождествляют исключительно с гомосексуалистами, точнее даже содомитами.) «Неужели Америка стала страной, где в школе не допускается обсуждение десяти заповедей, зато обязателен инструктаж по безопасной содомии?» – вопрошает Пат Бьюкенен, протестуя против «безумного» предложения, фигурирующего в недавнем докладе Президентской комиссии по эпидемии под председательством адмирала Уоткинса, чья задача была не допустить дискриминации больных СПИДом. Главным объектом критических нападок сделалась не болезнь, а призывы из самых что ни на есть официальных кругов «отбросить предубеждения и страхи и почувствовать сострадание» (слова из доклада Уоткинса) на том основании, что они ослабляют общественную волю (или желание) покарать нетрадиционное сексуальное поведение или превратить гомосексуалистов в группу неприкасаемых.

СПИД подобен сифилису. Он более чем рак дает простор для фантазий о болезни, свидетельствующей одновременно о личной и общественной уязвимости. Вирус поражает тело; болезнь (или в новейшей версии – страх болезни) поражает все общество. В конце 1986 года президент Рейган заявил, что вирус «коварно» распространяется «по всем клеткам нашего общества» [67]. И хотя СПИД – предлог для скрытых намеков в адрес государства, он служит политической метафорой для обозначения внутренних врагов. Во Франции СПИД – по-французски le sida – быстро пополнил арсенал политических ругательств. Ле Пен обозвал своих политических оппонентов больными СПИДом (sidatique), а антилиберальный полемист Луи Повель сказал, что бастовавшие в прошлом году лицеисты «страдают умственным СПИДом» («sont attaint d’un sida mental»). При этом СПИД не стал метафорой глобального зла. Действительно, Джин Киркпатрик [68]однажды не удержалась и сравнила со СПИДом международный терроризм, но подобные выпады очень редки – быть может, поскольку для этой цели удачно служит метафора рака.

Это не означает, что СПИД не используется как метафора, просто по своим метафорическим возможностям СПИД отличается от рака. Когда в фильме Алена Таннера «Призрачная долина» (1987) режиссер задумчиво произносит: «Кино как рак», а затем поправляет себя: «Нет, оно заразно, оно больше похоже на СПИД», сравнение нам кажется неуклюжим, рассчитанным на дешевый эффект. Палестинский израильский писатель Антон Шаммас в иерусалимском еженедельнике «Коль-хаир» в своей медицинской, сексуальной и политической фантазии недавно описал Израильскую декларацию независимости 1948 года как СПИД «“еврейского государства на земле Израиля”, за свой долгий инкубационный период произведший на свет Гуш Эмуним [69]и… раби Меира Кахане [70]. С этого все началось и этим все закончится. Мне неприятно это говорить, но при всей моей величайшей симпатии к гомосексуалистам СПИДом болеют в основном моносексуалы, и мононациональное еврейское государство по определению содержит в себе зерна саморазрушения: коллапс политической иммунной системы, которую мы называем демократией… Рок Хадсон [71]был прекрасен, как боец Пальмаха [72], теперь он лежит на смертном одре, а Пальмаха давно уже не существует. Государство Израиль когда-то было прекрасно (разумеется, для евреев)…»

Потенциал СПИДа как метафоры заражения и мутации обещает даже больше, чем связь болезни с латентностью. По-прежнему часто рак используется в качестве метафоры для обозначения жупела, осуждаемого обществом, хотя сама болезнь внушает меньше страха, чем прежде. Если СПИД со временем сможет занять ту же самую нишу, то это не только потому, что ему свойственен дух захватничества (эту черту он делит с раком) и даже не потому, что он заразен, а из-за вирусов и их особой образности.

Вирусология породила целый ряд новых медицинских метафор, не имеющих отношения к СПИДу, но тем не менее упрочивших его мифологию. Еще за годы до появления СПИДа Уильям Берроуз пророчески заявил, а Лори Андерсон подтвердила: «Язык – это вирус». На вирусы ссылаются все чаще и чаще. До недавнего времени большинство инфекционных болезней, признанных вирусными, вроде бешенства или гриппа, имели очень короткий инкубационный период. Однако ширится категория медленнодействующих вирусных инфекций. Сегодня есть подозрения, что многие прогрессирующие и неизбежно фатальные нарушения центральной нервной системы и некоторые заболевания головного мозга, возникающие в преклонном возрасте, а также так называемые аутоиммунные болезни на самом деле вызваны медленно действующими вирусами. (Накапливаются доказательства того, что вирусами вызваны некоторые виды раков.) Метафора безжалостных, коварных, бесконечно терпеливых вирусов идеально подходит к понятию о заговоре. В отличие от бактерий, относительно сложных организмов, вирусы – крайне примитивные формы жизни. В то же самое время их жизненный цикл значительно сложнее ранних моделей вирусных инфекций. Вирусы не просто переносчики инфекции, заразы. Они несут с собой генетическую «информацию» и преобразуют клетки. И сами эволюционируют. Меж тем как вирус оспы веками оставался неизменным, вирусы гриппа эволюционируют с такой скоростью, что практически каждый год приходится изобретать новую вакцину, соответствующую изменениям «наружного слоя» вируса [73]. Вероятный вирус, точнее вирусы СПИДа, так же быстро мутируют, как вирусы гриппа. Несомненно, сегодня «вирус» – это синоним перемен. Недавно объясняя, почему она предпочитает мексиканскую народную музыку рок-н-роллу, Линда Ронстадт заметила: «У современной музыки нет никаких традиций, кроме изменений. Она мутирует, как вирус».