Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]
- Название:Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Санкт-Петербургского Университета
- Год:2006
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-288-03969-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего] краткое содержание
Осмысливая философию как непрекращающийся с самого своего возникновения процесс поиска arche, первоначала, первоистока, фундамента всего знания, автор создает работу, интересную для самого широкого круга читателей.
Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Так вот, таким же образом сохраняется и все смертное: в отличие от божественного, оно не остается всегда одним и тем же, но, устаревая и уходя, оставляет новое свое подобие. Вот каким способом, Сократ, — заключила она, — приобщается к бессмертию смертное — и тело, и все остальное. Другого способа нет. Не удивляйся же, что каждое живое существо по природе своей заботится о своем потомстве. Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь. [726]
Телесное и духовное порождение — это причастность к бессмертию.
С помощью акта рождения сохраняется человеческий род. То, что рождается в душе возлюбленного человека, — это мудрость, рассудительность и справедливость, ведущие к созданию политического строя и произведений искусства. В созерцании самой красоты вожделеющая любовь превращается в заботливую любовь, epimeleia. Обе неразрывно связаны друг с другом.
То, что в «Пире» демонстрируется пока еще с помощью мифа и немного объясняется в заключительной речи Алкивиада в «Апологии Сократа», в «Законах» совершенно однозначно продумано в своем единстве. Платон заявляет здесь, что «божественная любовь», eros theios, есть заботливая любовь бога к человеку, philanthropia. [727]Следуя своему убеждению, что бог есть мера всех вещей, он требует считать подобной мерой любовь правителя к своему народу, любовь законодателя к своему полису и любовь отца к своим детям. Это значит, смысл жизни наполняется радостью и утверждением прожитой жизни и всеобщим осуществлением жизни в будущем. Вопрос о смысле жизни, выходящий за рамки телесно и духовно созданного, не ставится. «Ядро экзистирования» не мыслится как незавершенное. Оболочка — если использовать сравнение Блоха — всегда видится как ядро. Мотивированная христианством идея Нового времени о смысле загробной индивидуальной жизни, как она выражена в постулате о бессмертии души и в первую очередь о воскрешении из мертвых, обостряет противоречивость отношения между смертью и любовью, причем христиане верят в преодоление смерти в акте божественной любви. Это совсем иное, чем различение и противопоставление Блохом ядра и оболочки, которое, конечно же, должно рассматриваться как реакция на христианскую веру в воскрешение. Блох ядро смерти постигает «экстерриториально», но это потому, что она имеет вокруг себя «защитный круг еще-не-живого», а потому и не-индивидуального. [728]
Ядро экзистирования, как еще не ставшее, всегда экстерриториально находится в процессе становления и гибели, с позиции этих двух процессов наше ядро пока еще совершенно не понято. [729]
Ответ на вопрос о смысле жизни живущего вчера и сегодня человека Блох дает, ссылаясь на античный миф. Кронос, прародитель Зевса — правда, в интерпретации этого мифа Блохом, — перепутал все свои рождения, и поскольку истинного и окончательного рождения еще не произошло, то вся природа, вся человеческая жизнь — сплошное непостоянство, так как они еще не стали по своей истине, не стали в своей главной «части». Для экзистенции еще не наступило ее время:
… и главная часть человека, эта его найденная сущность, является в то же время последним и главным плодом истории. [730]
Этот плод есть цель и смысл экзистенции. Смерть с треском разрывает окружающую экзистенцию оболочку. И только там, где ядро и оболочка объединены, наступает длительность, «новое без преходящего».
Кант, поставивший в подобном случае вопрос о высшем трансцендентном смерти смысле, придавал значение и тому, что человек — единственное создание, с самого начала знающее о смерти и вопрошающее о смысле этого знания. Он рассматривает веру в высшее благо не как предпосылку моральных поступков, а как имплицитное содержание их мотивации.
Действительное становление этого смысла, согласно Канту, не является нашей заслугой, ибо высшее благо находится «не в нашей власти», а возможно только благодаря «дополнению к нашей неспособности». [731]Такую квалификацию — «пока нет» в плане отношения к историческому будущему, «но завтра будет», как мы это наблюдали у Блоха, — Кант отвергает. Решающей причиной является то, что Кант, при всей своей вере в прогресс, не мог симпатизировать такой модели, как у Блоха, так как в этом случае, «старшие поколения трудятся в поте лица как будто исключительно ради будущих поколений, а именно для того, чтобы подготовить им ступень, на которой можно было бы выше возводить здание, предначертанное природой». [732]
Для Канта индивидуум обладает как конкретной свободой, так и высшей ценностью и таким достоинством, что вопрос о возвышающемся над смертью смысле есть вопрос о сохранении целостности индивидуума. Канту необходимо было либо оставить без ответа вопрос о смысле, либо же заявить, что смысл индивидууму дан богом. [733]Что история якобы может получить свой смысл вне человеческого ума, в этом утверждении Кант не видит приемлемого ответа.
Было бы недоразумением полагать, будто он стремился доказать и сделать понятным бога и бессмертие. Для Канта прочно установлено только то, что тот, кто следует моральному закону со всеми его требованиями к действующему сознанию, попадает в мир, в котором существует надежда, что вопрос о смысле человеческого существования, несмотря на богатый опыт неудач, а также ввиду наличия смерти, не остается без ответа. Поскольку Кант в отклонении постулатов о существовании бога и бессмертии души видел сомнительность моральности и свободы, то относительно бытия бога и бессмертия он мог сказать: «я настаиваю на этом и не позволю отнять у себя этой веры». [734]
XXV. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
«Может возникнуть сомнение: будет ли в отсутствие души существовать время или нет?» — писал Аристотель. И отвечал: «… если не может существовать считающее, не может быть и считаемого, а следовательно, ясно, что [не может быть] и числа…». [735]Сформулировав иначе, можно сказать: там, где нет считающего субъекта, нет сознания, нет и времени. Мы понимаем это утверждение таким образом, что там, где существует человеческое сознание, там существует и время. [736]И все-таки время есть не только там, где есть сознание, а где человек как сущее живет во времени. Для Аристотеля это означает, что все подвижное и покоящееся, поскольку оно таит в себе возможность к движению, является сущим принципиально во времени. [737]Бытие-во-времени — это онтологическая структура всего естественно сущего, и даже тогда, когда время существует только в отношении души сущего. [738]
Быть во времени означает для всего сущего «претерпевать» от времени, ибо «время имеет над ним власть» и в известной степени представляет собой отрицание, охватывающее собой все. Поэтому Аристотель мог сказать: «Вещи… точит время». Оно заставляет все устаревать и гибнуть, оно истощает все и все в нем забывается. «Время само по себе… причина уничтожения». [739]Способ, каким «существует» время, есть отличительная его черта, как отмечает Аристотель, и она позволяет понять, присуще ли время сущему или не сущему:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: