Ларс Свендсен - Философия философии

С исторической точки зрения трансцендентальная философия Канта выросла из потребности, с одной стороны, закрепить универсальный статус современной науки, а с другой, защитить свободу и нравственную ответственность человека от посягательств этой самой науки. Развитие герменевтики неразрывно связано с церковной реформацией, а экзистенциализм возник в ответ на появление массового общества. Любая философия связана с той культурой, в которой она развивается. К примеру, нетрудно продемонстрировать, как философия Аристотеля вырастает из античной культуры. Он жил не в XX веке, и об этом нужно помнить, читая его труды. Иногда их подают так, как если бы они были напечатаны в последнем номере какого-нибудь философского журнала, например Mind или Synthese . В философских произведениях нередки анахронизмы. Описание истории философии требует системного подхода, ведь как иначе отделить существенное от несущественного? Но вместе с тем системный подход почти неизбежно приводит к появлению анахронизмов, потому что при этом вся история философии рассматривается под углом, необходимым для решения определенных эпистемологических проблем, более или менее чуждых философам прошлого. Занимаясь историей философии в наши дни, мы, разумеется, пользуемся всеми современными методами и инструментами, которыми древние философы не обладали. Это не означает, что можно пренебречь всем тем, что не укладывается в современную парадигму и плохо поддается современным методам исследования. Именно «аналитическая» история философии чаще всего грешит весьма однобоким подходом к философии прошлого, то есть напрочь игнорирует предположительно нерелевантные для нынешней философии аспекты творчества философов прошлого, называя их «суевериями» или религиозными убеждениями. Тем самым создается история философии, подогнанная исключительно под современную философскую парадигму.

Как следствие философов прошлого обычно делят на две категории: (1) первопроходцы, поднявшие именно те вопросы, которые решает современная аналитическая философия, и направившие развитие философии в русло, в котором работает сам автор или его кумир, и (2) обскурантисты, которые интересовались неправильными темами, пользовались неправильными методами и таким образом препятствовали развитию в «правильном» направлении. Проблема в том, что инаковость мыслителей прошлого совершенно не может проявиться в таких однобоких изложениях истории философии, а ведь именно этой инаковости нам стоило бы поучиться. Мало кто отдавал этой инаковости должное в меньшей степени, чем Рассел, который пишет историю философии на совершенно гегельянский манер и выстраивает ее таким образом, что она неизбежно выводит к нему самому, а все, что не укладывается в нужное русло, он просто отбрасывает. История философии по версии Рассела – это подготовительное чтение для понимания работ самого Рассела. Многие современные истории философии имеют тот же недостаток: они написаны таким образом, чтобы представить философию своего автора как кульминацию всего предшествующего развития.

История философии не кумулятивна. Она не похожа на строительство стены, при котором один кирпич укладывается на другой, медленно, но верно подводя нас к решению какой-либо задачи. В истории философии вы не найдете явных опровержений. Когда происходит философская революция – к примеру, появляются мыслители вроде Декарта или Канта, – она происходит не потому, что кому-то удалось убедительно опровергнуть взгляды своих предшественников, а скорее потому, что многие успели устать от традиционной философии и почувствовать, что она движется на холостом ходу и обществу нужно что-то новое. А когда они устают от нового, вполне можно вернуться к старому и окинуть его свежим взглядом. Скажем, античность породила очень много качественной философии. Многие идеи и взгляды не утрачивают своей актуальности на протяжении 2500 лет. Кое-что, конечно, устарело, но в практической части мы все еще можем поучиться у античных философов. Очевидно, что современная логика сложнее Аристотелевой. Ни один серьезный философ в наши дни не станет отстаивать идею Августина о том, что некоторые гармоничные музыкальные интервалы выражают Истину способом, недоступным человеческому разуму. Некоторые философские проекты уже стали пройденным этапом. Вместе с тем древняя философия по-прежнему остается источником вдохновения и обновления для философии современной, несложно заметить, что философия Аристотеля внесла существенный вклад в функционалистский подход к человеческому познанию, современный прагматизм многое позаимствовал у Гегеля, а идеи Хайдеггера можно использовать в качестве аргументов против возможности создания искусственного разума.

А как же так называемые вечные вопросы? Некоторые свойства и события человеческой жизни остаются относительно неизменными, хотя наше отношение к ним со временем меняется. Мы знаем, что все мы смертны, и знали это всегда, так что вопрос о сущности смерти касается всех людей во все времена. Тем не менее, вопросы о смерти, которыми мы задаемся, различны в разных эпохах и культурах. Некоторые темы стары как мир, другие появились относительно недавно. Некоторые быстро исчезают с философской повестки дня, другие остаются там надолго. Лично я думаю, что «вечных вопросов» и тем более «вечных ответов» не существует. Несмотря на это, в философской традиции с древнейших времен и до наших дней наблюдается некая преемственность, благодаря которой полученные ранее ответы могут пролить свет на новые вопросы, а на старые вопросы иногда находятся новые ответы. Эта преемственность обусловлена отчасти тем, что мы продолжаем опираться на труды классических философов, Платона и Аристотеля. За те 2500 лет, что существует философия, человек довольно сильно изменился. Изменения эти носят не биологический, а культурный характер. Тем не менее, у нас так много общего с людьми, жившими в античную эпоху, что написанные в то время тексты до сих пор вызывают в нас отклик. Так происходит не только в философии. Вы можете читать древний эпос – скажем, о Гильгамеше – и черпать в нем жизненную мудрость, актуальную до сих пор.

Впрочем, подобное обращение к прошлому во многом противоречит самой концепции современной философии. Философия после Декарта в основном позиционировала себя как прогрессивную в том смысле, что можно отбросить мертвый груз традиции, забыть ошибки предшественников и начать с чистого листа. Но идея о том, что можно оставить позади «иллюзии» прошлого и построить что-то на пустом месте, сама по себе иллюзорна. Декарт даже не осознавал, насколько глубоко на него повлияла схоластическая философия. Антиисторическая направленность аналитической философии объясняется в том числе и ее стремлением положить начало чему-то совершенно новому, порвать с прошлым настолько решительно, чтобы никому и в голову не пришло видеть в новой философии продолжение старых традиций. Особенно отчетливо это проявляется у Карнапа, утверждавшего, что логический позитивизм настолько радикально отличается от прежней философии, что его и философией-то нельзя назвать. Этот разрыв, в частности, предполагал отказ от всех традиционных философских проблем – и метафизических, и этических, и эпистемологических. Вместо этого Карнап посвящает себя логическому анализу. Утверждение Карнапа, что логический позитивизм не является философией, не слишком убедительно. Можно рубить дрова и справедливо утверждать, что эта деятельность не является философской, но само утверждение, что рубка дров не философское занятие, будет философским утверждением. Логический позитивизм – философское направление, несомненно связанное с предшествующей философской традицией. Разумеется, можно оставить позади некоторые из ошибок прошлого – так, в наши дни мало кто считает логический позитивизм актуальным направлением, – но это не равнозначно полной «перезагрузке» философии и началу с чистого листа. Философ всегда, по крайней мере, одной ногой стоит в прошлом.