Массимо Пильюччи - Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь

Как бы мы ни выражали эту стоическую концепцию — в философских или экономических терминах, она очень мощная и воодушевляющая. Если следовать Аристотелю (и, будем откровенны, общепринятым представлениям о жизни), то надо быть счастливчиком, частью элиты, в противном случае можете не рассчитывать на достойную жизнь. Такой взгляд заведомо обрекает большинство людей на поражение, вынуждая их вечно гнаться за материальными благами, поскольку они ошибочно полагают, что их счастье и ценность зависят от их благосостояния. Психологи называют это гедонической беговой дорожкой: вы бежите изо всех сил, но так никуда и не добегаете. И наоборот, по мнению киников, каждый человек может быть счастлив, причем для этого ему ничего не нужно. Однако мало кто из нас готов жить в бочке и испражняться на улице. Стоики предлагают компромисс — лексикографическое противопоставление добродетелей и предпочтительных безразличных вещей вкупе с представлением того и другого как иерархически упорядоченных, несоизмеримых классов благ. Это помогает сохранить лучшее из обоих философских миров.

У меня есть серьезные разногласия с моим учителем Эпиктетом. Однако тот факт, что мы можем придерживаться разных взглядов по фундаментальным вопросам и при этом сходиться в наших воззрениях на жизнь, — одна из самых ценных особенностей стоицизма. Он подходит для верующих и неверующих — независимо от их расхождений в вопросах метафизики.

О своем видении Бога Эпиктет говорит нам так: «А кто тот, приспособивший меч к ножнам и ножны к мечу? [53] «А кто тот приспособивший меч к ножнам и ножны к мечу?…»: «Беседы Эпиктета», I.6. Никто? Да ведь по самому устройству изделий мы обыкновенно заявляем, что это, несомненно, творение какого-то мастера, а не необдуманно устроенное. Так неужели каждое из них обнаруживает мастера, а зримое, зрение, свет не обнаруживает? А мужской пол и женский пол, их взаимное влечение к соитию и способность пользоваться частями, устроенными для этого, все это тоже не обнаруживает мастера?» Это написано во II веке и является замечательным примером раннего варианта «аргумента разумного замысла» (argument from design), доказывающего существование Бога. Впоследствии ведущие христианские теологи, в том числе знаменитый Фома Аквинский [54] Знаменитым Фомой Аквинским: Фома Аквинский «Сумма теологии» (1273 год), часть 3, вопрос 2. , предложили различные вариации этого аргумента. Пожалуй, самый известный из них сформулировал теолог и натуралист Уильям Пейли. В самом начале XIX века, за несколько десятилетий до публикации дарвиновского труда «О происхождении видов», он написал следующее:

Если во время прогулки по сельской местности [55] Если во время прогулки по сельской местности…: Уильям Пейли, «Естественная теология или свидетельства существования Бога и Его атрибутов, собранных из явлений природы», глава 1 (William Paley, Natural Theology: or, Evidence of the Existence and Attributes of the Deity, Collected from the Appearance of Nature, London: J. Faulder, 1802). вы споткнетесь о камень и вам скажут, что этот камень лежит здесь давным-давно, с незапамятных времен, вы не удивитесь и легко поверите сказанному. Но если рядом с камнем вы увидите часы, то ни за что не поверите, если вам скажут, что они здесь были всегда… Их сложное устройство, разумная целесообразность, согласованность различных частей натолкнет вас на мысль о том, что у часов есть предназначение. В них есть разумный замысел. Часы созданы часовщиком, чтобы показывать время… В природе мы можем наблюдать такую же сложность устройства и функционирования, такую же целесообразность, что и в часах, с той лишь разницей, что в природе указанное присутствует в степени, превышающей все человеческие способности к расчетам [что указывает на божественную природу создателя].

Интуитивно это очень мощный аргумент, нечто подобное отвечает большинство религиозных людей, когда их спрашивают, почему они верят. И вполне предсказуемо, что именно на этот аргумент атеисты нацеливают бо́льшую часть своей огневой мощи. Я не собираюсь убеждать читателей в правоте первых или вторых, поскольку эта книга не посвящена апологетике и тем более атеизму. Однако, как честный человек, хочу изложить свое мнение по этому вопросу. В конце концов, именно так и должны поступать философы, да и вообще все разумные люди: выслушивать аргументы друг друга, размышлять и обсуждать их (возможно, за кружкой хорошего пива).

Я считаю, что аргумент разумного замысла, предложенный Эпиктетом (а также Фомой Аквинским и Уильямом Пейли), был приемлем примерно до XVII‒XIX веков, пока два блистательных ума, один из которых принадлежал философу, другой — ученому, не нанесли по нему двойной удар. Аргумент разумного замысла это, образно говоря, в нокаут не отправило, его по-прежнему ревностно отстаивали многие теологи, философы и даже некоторые ученые. Но он потерял значительную часть своей притягательности.

Итак, первую и весьма убедительную атаку на аргумент разумного замысла предпринял уже упомянутый Дэвид Юм, который написал следующее: «Когда мы видим дом… [56] «Когда мы видим дом…»: Дэвид Юм «Диалоги о естественной религии» (1779 год), часть II (в переводе С. И. Церетели) (David Hume, Dialogues Concerning Natural Religion, 1779). мы с величайшей достоверностью заключаем, что он был создан архитектором или строителем, потому что знаем из опыта: именно такого рода действие следует за такого рода причиной. Но конечно, ты не станешь утверждать, будто Вселенная настолько похожа на дом, что мы можем с такой же достоверностью заключать от нее к аналогичной причине, то есть не станешь утверждать, что мы имеем здесь дело с полной и совершенной аналогией». Юм высказывает тонкую, но очень важную мысль: он говорит, что доказательства по аналогии, коим является аргумент разумного замысла, довольно спорны, ведь аналогии всегда несовершенны, а в некоторых случаях способны ввести в заблуждение.

Юм признает, что при виде искусственно созданного предмета мы делаем резонный вывод о существовании создавшего его человека, но только потому, что видели, как люди создают подобные вещи, или имеем иные неопровержимые доказательства этого. Но мы не видели, как создавали Вселенную, и не имеем неопровержимых доказательств существования Творца, поэтому мы не можем точно знать, был космос создан или же возник каким-то другим образом. Даже если Творец действительно существует, мы не имеем никакого представления о его качествах. Эту линию рассуждений Юм продолжил в довольно опасном для тех времен направлении. А именно: если всерьез принять аналогию между творцами-людьми и творцом-Богом, то, согласно Юму, это значит, что Бог обладает следующими свойствами. А людям свойственно следующее: они существуют во множестве, они способны ошибаться и они смертны. Как вы понимаете, эти предположения идут вразрез со стандартным христианским представлением о Боге.