Массимо Пильюччи - Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь

Как раз это и произошло с Медеей. Эпиктет напоминает нам ее слова:

И добавляет: «Потому что именно это, удовлетворить свой гнев [91] «Потому что именно это, удовлетворить свой гнев…»: «Беседы Эпиктета», I.28. и отомстить мужу, она считает полезнее, чем сохранить детей». И далее, в ответ на возражение собеседника: «Да, но она обманывается!» — продолжает: «Что же ты негодуешь на нее за то, что эта несчастная заблуждается в самых важных вещах и вместо человека стала гадюкой? А не лучше ли тебе, если на то пошло, как мы жалеем слепых, как жалеем хромых, так жалеть ослепших и охромевших в самых главных вещах? Так вот, кто свято помнит о том, что для человека мерилом всякого действия служит то, что представляется ему… тот ни на кого не будет гневаться, ни на кого не будет негодовать, никого не будет поносить, ни на кого не будет жаловаться, не будет ненавидеть, не будет оскорблять никого».

Это потрясающе глубокий взгляд на человеческую психологию. Кроме того, Эпиктет проявляет такую степень сострадания, которую сегодня принято связывать, скажем, с христианством, но не со стоицизмом. И это говорит бывший раб, ставший учителем философии! Медея знала, что несправедливо обрекает своих детей на страдания ради мести мужу, но ее действиями руководил не разум, а эмоции, которые она не могла побороть. Эпиктет считает, что Медея достойна жалости, а не негодования, потому что она — не «зло» в любом значении этого слова, а просто страдает отсутствием некоего важного качества — как люди, которые лишены зрения или способности ходить. Медея же лишена мудрости: у нее запущенная форма amathia, а это заставляет людей в определенных ситуациях приходить к неразумным суждениям и, следовательно, к совершению поступков, которые другими людьми воспринимаются как чудовищные и омерзительные. Если мы усвоим такое стоическое отношение — или его христианский или буддистский эквивалент, мы перестанем гневаться, негодовать, поносить, ненавидеть и оскорблять других людей. Я убежден, что в итоге наш мир станет значительно лучше.

Эпиктет поясняет, почему он призывает жалеть людей, подобных Медее:

Всякая ошибка содержит противоречие [92] Всякая ошибка содержит противоречие…: «Беседы Эпиктета», Ibid., II.26. . Ведь, поскольку ошибающийся не ошибаться хочет, а поступить правильно, ясно, что он не делает того, что он хочет. В самом деле, что хочет совершить вор? Полезное ему. Следовательно, неверно это: если красть ему неполезно, он делает то, что он хочет. А всякая обладающая разумом душа по природе неприязненно относится к противоречию. И до тех пор, пока человек не понимает того, что находится в противоречии, ничто не мешает ему делать противоречивое. А когда он поймет, необходимость со всей силой вынуждает его отступить от противоречия и избежать его.

Другими словами, Медея ненамеренно совершила ошибочные поступки, просто она была убеждена, что поступает правильно. То же самое, я уверен, Эпиктет утверждал бы и в отношении Эйхмана, хотя различие между его случаем и ситуации с Медеей огромна — и в обстоятельствах, и в побудительных причинах, и в конечных результатах.

Современные психологи обнаружили похожий феномен, который назвали «когнитивный диссонанс». Впервые описанный американским психологом Леоном Фестингером, когнитивный диссонанс — это состояние психического дискомфорта, когда в сознании человека сталкиваются конфликтующие представления, идеи и суждения, причем эти идеи и суждения человек считает одинаково истинными. Такое состояние, как и пребывание в заблуждении, не создается людьми намеренно. Человек всеми силами стремится уменьшить мучительный диссонанс, а для этого ищет причины и оправдания, которые кажутся ему здравыми и весомыми, но воспринимаются другими людьми как откровенные и порой абсурдные рационализации. Данный психологический феномен Эзоп еще в VI веке до нашей эры восхитительно описал в своей знаменитой басне о «Лисе и винограде».

Горькая правда состоит в том, что людей, которые становятся жертвами когнитивного диссонанса, нельзя назвать глупыми и невежественными. Я встречал множество умных и блестяще образованных людей, которые отвергали эволюционную теорию Дарвина, а ведь это одна из самых убедительно доказанных научных теорий в мире. Но эти люди были вынуждены отвергнуть ее, поскольку им, истым христианам, казалось, будто теория Дарвина вступает в непримиримый конфликт с Библией, их главным жизненным руководством. Действительно, если прийти к суждению типа «или-или» (помните наш разговор о ложной дихотомии?), то есть ограничить свой выбор двумя вариантами — Дарвином и Словом Божьим, то совершенно естественно — и даже разумно — предпочесть Дарвину Бога. Когда я впервые встретился с фундаментальными креационистами, то был глубоко шокирован. В свою защиту могу лишь сказать то, что тогда я был гораздо менее мудрым, чем теперь. Как метко заметил писатель Майкл Шермер [93] Как метко заметил писатель Майкл Шермер…: Michael Shermer, Why People Believe Weird Things (San Francisco: W. H. Freeman, 1997). , чем умнее человек, тем лучше он рационализирует противоречия, порождающие когнитивный диссонанс. Например, меня всегда поражает, сколь блестяще сторонники теории заговора объясняют вещи, которые другие люди воспринимают как зияющие дыры в их знании об устройстве мира.

Что же делать? Как и в других случаях, здесь на помощь приходит психология. Например, установлено, что один из лучших способов побудить студентов [94] Один из лучших способов побудить студентов: Guzzetti, Tonja E. Snyder, Gene V. Glass, and Warren S. Gamas, "Promoting Conceptual Change in Science: A Comparative Meta-analysis of Instructional Interventions from Reading Education and Science Education," Reading Research Quarterly 28 (1993): 116–159. изменить свой концептуальный взгляд на какую-либо научную проблему — специально увеличить их когнитивный диссонанс до такой степени дискомфорта, когда они сами захотят найти более подробную информацию и новые источники знаний для разрешения этого конфликта. Конечно, такое не всегда возможно — и я сомневаюсь, что подобное сработало бы с Медеей или Эйхманом, — но метод ясно может показать, в чем именно состоит препятствие для понимания или принятия той или иной идеи и как это можно исправить. Однако меня беспокоит еще одна вещь, на которую обращали внимание критики Ханны Арендт: не находится ли идея банальности зла, или amathia, в опасной близости к оправданию бесчеловечного поведения? Или по крайней мере не побуждает ли она нас пассивно реагировать на «зло»? Естественно, Эпиктет размышлял и на эту тему: «Такой-то выбранил тебя [95] «Такой-то выбранил тебя…»: «Беседы Эпиктета», IV.5. . Большое спасибо ему, что не ударил. Но и ударил. Большое спасибо, что не поранил. Но и поранил. Большое спасибо, что не убил. В самом деле, когда или у кого мог он узнать, что он есть живое существо кроткое, что взаимолюбивое, что великий ущерб для совершающего несправедливость — сама несправедливость? Так если он не узнал этого и не убедился в этом, почему же ему не следовать тому, что представляется полезным?»