Данил Разеев - В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

И ныне дело обстоит двояким образом: либо поставить вопрос о психофизических взаимосвязях, в том смысле, что объективные свойства вещей (физикалистских и физиологических), «мертвых» вещей и тел, связанные объективным отношением, становятся субъективным, сознанием, которое привязано к телам, распределено (verteilt) между ними неким объективным образом; и что мы, со своей стороны, не заботясь об этих связях, просто прослеживаем взаимосвязи самих соответствующих переживаний в качестве «фактов сознания», причем полагание природы все же остается в силе, как опосредующее звено между сознанием и сознанием и как возможность взаимного полагания сознаний путем «вчувствования».

Как следует понимать последние слова? Ну, скажем, примерно так [495]. Когда я воспринимаю [какую — то] вещь (пусть даже я никогда ничего не слышал ни о физике, ни о физиологии), то тем самым я полагаю [какую — то] вещь, и это полагание означает, отвлекаясь от всех физик и метафизик, возможность перейти неким образом от этого восприятия вещи к восприятию других вещей; как бы, в каком угодно философском смысле, ни обстояло дело с действительным представлением этой вещи, я могу с полным основанием заявить, что это восприятие как одностороннее постижение вещи (Dingerfassung) скрывает в себе возможности иных восприятий, несколько иначе ориентированных по содержанию, и эти взаимосвязи научно — обозримо принадлежат сущности полагания вещи, и их <���т. е. взаимосвязей> возможность принадлежит сущности значимого (giiltigen) полагания вещи. Как бы скептически я к этому ни относился, вздумай я даже отрицать вещь как сущее «в себе», — эти взаимосвязи будут чем — то [легко] обнаружимым, и вступи я даже в спор о смысле этих возможностей, их все равно можно будет постичь и с уверенностью констатировать; а именно — то, что требуется познать здесь, не имеет ровно ничего общего с изучением вещи в смысле физики. У последней своя, совершенно особая, установка.

Итак, в восприятии или в любом другом чувственном представлении мы также полагаем тела и воспринимаем их как носителей сознания. Мы можем сделать это так, что свойство «быть носителем» мы будем понимать отнюдь не психофизически, а скорее лишь так, что полагание вещи, исполненное как восприятие «чужого тела», будет мотивировать полагание «иного сознания Я» путем с трудом поддающегося описанию «вчувствования».

Точно так же, как до всякого вчувствования (или, для начала, при выключении его) в [моем] собственном сознании хотя и полагаются вещи, но установка, обращенная к сознанию, направлена не на вещи, а на восприятие (и прочие [виды] полагания) вещей и на взаимосвязи, которые можно установить и исследовать в этой сфере; точно так же и со вчувствованием. При этом следует отметить: констатация взаимосвязей «собственного сознания» не означает, или просто ей нет повода означать или соозначать констатации фактов природы; и то же самое можно сказать о констатации взаимосвязей чужого сознания и отношений между [моим] собственным и чужим сознанием. Это выглядит парадоксально, и над этим действительно стоит серьезно подумать.

Прежде всего, не означает ли «собственное» сознание Я сознания, принадлежащего мне, вот этой определенной личности, имеющей вот это определенное тело, локализованной благодаря ему в пространстве и поставленной во взаимоотношение с другими природными вещами, переживания которого [сознания] находятся в некоем взаимоотношении с этим телом и его органами чувств, с его мозгом и т. п.? Некоторым образом, приходится признать, это действительно так; истинно то, что мое сознание принадлежит таким образом психофизической природе. Ну и пусть: не в этом направлении должен направляться наш «интерес» [496]. Существует, кроме того, другая направленность интереса, которая не обсуждает всех этих отношений. Следовательно, при этом я выношу суждения не о вещах моего опыта, не о мире, о моем теле, о моих органах чувств, нервной системе и т. д.; я не занимаюсь физикой и не пользуюсь ничем, взятым из физики, не говоря уже о биологии и, в особенности, физиологии. Не занимаюсь я и тем видом психологии, так метко названным психофизикой, которая изучает и ставит эксперименты с так называемым психическим в его взаимосвязи с природой [497]. Я не хочу сказать, что я не придаю значения, не воспринимаю, затем также не сужу о вещах, мире, природе и т. д. как о действительно наличных сущих (ais wirklich daseiend). Просто — напросто я делаю это по — прежнему так же, как делал это и до сих пор. И я не желаю занимать, скажем, установку скепсиса, эпохэ [498], оставляя in dubio [499], существует ли природа и т. д., держа свое собственное мнение при себе. Это значило бы вешать на все [уже] выполненные полагания ярлыки сомнительности [500], что я вовсе не намерен сейчас делать.

Что я хочу, так это (внутри созерцания или установки, которую сейчас следует исполнить) не выносить ни одного суждения естественнонаучной сферы, вообще никоим образом не выносить суждений о природе так, словно бы я сейчас желал высказать какое — либо научное утверждение о природе, словно бы природа, не только в физическом, но и в психофизическом смысле была моей темой. Моей темой должно стать исключительно чистое сознание, и прежде всего мое собственное сознание. Что это такое, «мое собственное сознание», если я хочу, чтобы в этом [501]полагании бытия не содержалось ничего от полагания природы [502]? Что это за обозначение? Что оно охватывает, и может ли оно охватить нечто, коль скоро полаганию природы суждено остаться без употребления [503]?

Можно сказать, например: [Мое] собственное сознание — это то, что сам выносящий суждение переживает или проживает (durchlebt), то, что он самостоятельно (selbst) и непосредственно (direkt) усматривает в рефлексии (в так называемом — и довольно неудачно — внутреннем восприятии), что он сам припоминает (sich entsinnt) в единообразной непрерывности воспоминания, непосредственно связанной с соответствующим восприятием, и что так, по мере воспоминания, оказывается наглядно давшим [себе] непосредственно как собственное прошлое сознание. Все это совершенно верно. Но тут нам могут возразить: «Выносящий суждение!» — и вот мы снова в мире, сами являемся звеньями этого мира — ведь у нас есть тело с окружающими [его] объектами опыта и т. д.

В то же время все это мы с легкостью можем выключить, ведь мы не намерены произносить высказываний о теле; однако я принимаю к сведению, что мне, выносящему суждение, дано тело. Соответствующее восприятие тела является составной частью, причем неотъемлемой составной частью, чистого сознания Я. Далее, если я думаю о своем месте в мире, выделяю себе в нем какой — то участок, когда я полагаю бесконечное пространство или бесконечное время, даже когда я занимаюсь физикой и прочими науками о мире и т. д., то все это я равным образом приемлю, но лишь как мое мышление о мире, как мое представление пространства, как вынесение физикалистских констатации и т. д. Все это является моей темой. Моя тема, напр., это не физика, а физикалистские констатации, не природа, а восприятие природы, мысли о природе, обоснование моих представлений о так — то и так — то ведущей себя природе. Естественно сюда же относятся, наряду с восприятиями вещностей (Dinglichkeiten), а в их числе и с восприятием «моего тела», также рефлексия, которую я направляю на восприятие, сознание о сознании, сознание о суждении (vom Urteilen), суждение о представлении, суждении, чувствовании и т. д.