Марк Митин - Диалектический материализм

К субъективному идеализму весьма близок и смыкается с ним в отдельных пунктах своих воззрений философский интуитивизм — направление, которое получило широчайшее распространение в буржуазной философии последних десятилетий и которое породило целый ряд модных философских школ в различных капиталистических странах. Виднейший представитель интуитивизма — философ французского империализма Анри Бергсон. Суть его учения, как и всего интуитивизма, заключается в том, что принижается и ограничивается разум, рациональное логическое познание в пользу иного, «высшего» метода постижения истины — непосредственного чутья, интуиции, инстинктивного проникновения в сущность вещей.

Наука, по мнению интуитивистов, способна доставлять лишь ограниченные, эмпирические истины, имеющие только практическую ценность. При помощи интуиции Бергсон обещает полное постижение объектов. «Либо вовсе невозможна философия, — заявляет он, — и всё познание вещей есть лишь практическое познание (не открывающее их сущности. — Авт. )‚ направленное на извлечение из них пользы (а не на познание истины. — Авт. )‚ или философствование состоит в том, чтобы при помощи напряжения интуиции проникнуть в самый объект».

Интуицией Бергсон называет «тот род чувствования или симпатии, посредством которого мы проникаем во внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что в нём есть единственного и следовательно невыразимого» [59]. Злейший враг материализма, Бергсон обставляет свой призыв к поискам «невыразимого» путём мистического «вчувствования» и свою критику научного познания объективной действительности множеством якобы учёных соображений и тонких софизмов, фальсифицируя в своих целях естественно-научные данные.

Так Бергсон исходит из разрыва пространства и времени. Время, понимание которого Бергсон идеалистически искажает, придавая ему чисто психологический смысл, он противопоставляет пространству как живое начало мёртвому, подвижное, творческое, духовное — инертному, безжизненному материализму. При этом движущийся, живой мир он понимает таким образом, что « есть изменения, но нет вещей, которые изменяются. Изменения не нуждаются в носителе. Есть движение, но нет необходимо неизменных предметов, которые движутся: движение не заключает в себе никаких движущихся тел».

Здесь явно сказывается родство интуитивизма и субъективного идеализма . Изучение материальных движущих сил вселенной Бергсон подменяет верой в «жизненный порыв», который, согласно интуитивизму, составляет подлинную основу всякой жизненности и развития. Разумеется всё завершается мистической верой в потусторонний мир и бессмертие души и приводит к прямой поповщине. «Из всего этого, — пишет Бергсон‚ — ясно следует понятие творческого и свободного бога , который порождает как материю, так и жизнь и чьё стремление к творению продолжается со стороны жизни развитием видов и образованием человеческих личностей».

Бергсон отнюдь не является исключением среди буржуазных философов современности. Поворот к мистицизму характерен для всех современных буржуазных «властителей дум». Ту же тенденцию, хотя и в иной форме, мы встречаем и у другого философского столпа загнивающего капитализма — у стремящегося к объективному идеализму, но впадающего в субъективизм Эдмунда Гуссерля . Гуссерль провозглашает новую науку — феноменологию , которую он объявляет «основной философской наукой». Феноменология отвлекается от всего реального мира, она не имеет дела с реальными, совершающимися во времени и пространстве явлениями. Она имеет дело с «ирреальными явлениями», с «идеальным бытием», со «смыслами», «значениями», с «миром эйдоса» (идеальной сущности). Будучи направленной на сознание, феноменология имеет в виду не реальные проявления человеческого сознания, не психические процессы. Она «очищает» сознание от всего индивидуального, психического, имеет дело с «чистым», внеиндивидуальным «я», с «абсолютным сознанием», с «сущностью» сознания. Феноменология Гуссерля — «наука» чисто описательная. Она не опирается на логику, не имеет последней в качестве своей предпосылки. Феноменология предшествует логике. Она ничего не объясняет, ничего не доказывает, а лишь описывает непосредственно данное в «идеальной интуиции». Феноменология, по словам Гуссерля, должна быть чисто описательной дисциплиной, исследующей при помощи чистой интуиции сферу трансцендентального чистого сознания. Непосредственное «узрение сущности», «чистая идеальная интуиция» — таковы методы этой, с позволения сказать, «науки». «Философия, — утверждает Гуссерль‚ — в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время, является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы» [60]. Таково одно из последних слов буржуазной философии.

2.4. Дуализм Канта и современное кантианство

Другим течением буржуазной философии, издавна ведущим борьбу с материализмом и до последнего времени выдвигаемым в противовес материализму, является кантианство.

Современная кантианская философия противостоит марксизму не только в открытой буржуазной форме, но и в «социалистической». Неокантианство является господствующей в социал-фашистской среде философией. Бернштейн, Форлендер, Адлер, Бауэр, Каутский осуществляют сращение «марксистского» понимания общественной жизни с неокантианской философией. Вследствие этого неокантианская философия является и поныне основной формой воздействия буржуазной философии на пролетариат. Неокантианские извращения просачиваются порой и в советскую науку и философию. Отсюда явствует всё актуальное значение разоблачения этой разновидности идеализма, этого философского оружия буржуазии и её агентов в их борьбе против философских основ идеологии революционного пролетариата.

По своей социальной природе классический немецкий идеализм конца XVIII и начала XIX в. был в известной мере своеобразным аналогом французского материализма. Подобно старому материализму, он был философским провозвестником буржуазной революции. Но исторические особенности подготовки и развития буржуазной революции в Германии были отличны от французских условий, различны были в обоих случаях силы и соотношения классов. Немецкие «просветители» ещё не ведут, подобно французам, «открытой войны со всей официальной наукой, с церковью, часто даже с государством», они не совершают разрыва с религией и не поднимают знамени материализма. Их «революционность» половинчата, бессильна, мечтательна. Это бессилие и половинчатость философии передовой немецкой буржуазии начала XIX в. коренятся в отсталости общественных отношений тогдашней Германии и немощности буржуазии. Производительные силы Германии в своём развитии отставали от промышленности передовых стран Европы. Ничтожная ещё и бессильная немецкая буржуазия, раздроблённая и разобщённая множеством мелких независимых феодальных провинций, ещё не отваживалась говорить полным голосом и мыслить с революционной отвагой. Она могла лишь мечтать о новых общественных формах. Она доходила лишь до «доброй воли», до идеи должного общественного строя. Её философия поэтому идеалистична и компромиссна. Маркс недаром называл философию Канта «немецкой теорией французской революции». Она одной рукой свергает бога, другой снова возводит его на трон; она пытается оттолкнуться от идеализма, но отшатывается в ужасе от стоящего перед ней материализма и вновь погружается в пучину идеалистических спекуляций.