Вадим Васильев - Сознание и вещи. Очерк феноменалистической онтологии.

Итак, из факта отсутствия локальной супервентности между ментальным и физическим еще не следует отсутствие законосообразных отношений между ментальными данностями и их физическими основами. Но чтобы убедиться в существовании таких отношений, мы должны были бы найти доводы в пользу реальности глобальной супервентности ментального на физическом.

Посмотрим, как можно решить эту задачу. Представим, что в нашем мире нет глобальной супервентности ментального на физическом. Мы уже знаем, что ментальные состояния скоррелированы с поведением, с одной стороны, и с прошлыми физическими состояниями мира — с другой. Поэтому мир без глобальной супервентности ментального на физическом должен был бы быть таким, что он мог бы приходить к своему наличному состоянию, включающему физические данности и мои приватные данности, разными путями и по-разному меняться в будущем. Ведь существование в нем непосредственно не данных мне в опыте ментальных состояний других людей, которые могли бы быть самыми разнообразными при одном и том же физическом составе этого мира, не могло бы не сопровождаться изменениями в его будущем развитии и в его истории в силу установленной выше корреляции приватных ментальных состояний и человеческого поведения. Между тем принцип соответствия прошлого и будущего, обсуждавшийся в предыдущих главах, предписывает нам веру в то, что доступный в непосредственном опыте мир может приходить к своему наличному состоянию и развиваться во времени одним-единственным способом. Значит, мы действительно должны принимать тезис о глобальной супервентности ментального на физическом.

Этот важный вывод позволяет прояснить ряд динамических аспектов сознания, связанных с характером его взаимодействий с физической реальностью. Но начать это прояснение лучше с вопроса, которого мы пока не касались, но который должен быть рассмотрен для получения полной картины онтологического статуса ментального. Речь идет о проблеме ментальной каузальности в аспекте влияния одних ментальных состояний или событий на другие. Могут ли одни ментальные события быть причинами других? К примеру, могу ли я внутренним усилием каузально порождать какие-то идеи? Говоря на эту тему, мы должны исключать возможность того, что одни ментальные события являются полными причинами других: их действие в любом случае предполагает наличие фоновых физических факторов. Поэтому нас интересует, могут ли некие ментальные события считаться необходимыми компонентами комплексных причин других ментальных событий.

Чтобы ответить на вопрос, должны ли мы считать, что одни ментальные события могут входить в состав причин других ментальных событий, сформулируем его по-другому: обязаны ли мы полагать, что все ментальные события должны иметь физические причины? Может показаться, что это действительно так. Допустим, что некое ментальное событие С, свершившееся в какой-то момент времени, рассматривается нами как не имеющее физической причины. Поскольку причина события С — это такое событие А, повторение которого всегда сопровождается повторением С, то в таком случае мы должны были бы верить, что точное воспроизведение физического мира в момент времени, предшествовавший этому событию, может и не приводить к его свершению. Однако из только что принятого нами тезиса о глобальной супервентности ментального на физическом следует, что воспроизведение физического аспекта мира должно сопровождаться и воспроизведением его ментального аспекта. Поэтому воспроизведенный мир ничем не отличается от того мира, в котором произошло рассматриваемое нами ментальное событие. И из принципа соответствия прошлого и будущего опыта вытекает, что следующее состояние этого мира не должно отличаться от того, что следовало за ним в прошлом. Поэтому мы не можем верить, что точное воспроизведение физического состояния мира, предшествовавшего ментальному событию С, может и не приводить к его свершению. Но следует ли из этого, что у всех ментальных событий мы должны признавать физические причины?

Казалось бы, да, но тут есть одна тонкость. Ментальные события, о причинах которых мы говорим, могут быть даны только с позиции первого лица. Поэтому и рассуждать о них можно только с позиции первого лица. Но, рассуждая с этой позиции, мы не можем игнорировать данности нам и других ментальных событий, в том числе тех, которые претендуют на роль причин. Поэтому, доказывая, что точное воспроизведение физического состояния мира, предшествовавшего в прошлом ментальному событию С, с необходимостью вызывает веру в то, что это событие вновь произойдет, мы не можем отвлекаться от того, что при таком воспроизведении воспроизводится и ментальное событие М, предшествовавшее свершению события С. Если бы речь шла о причинах физических событий, то мы могли бы отвлечься от ментального, так как физические события публичны и, если их причины не даны в публичном опыте, они вообще не даны кому-то, хотя, согласно принципу причинности, они должны быть даны всем. Но ментальные события приватны, и их причины могут включать приватные компоненты. Таким образом, хотя у любого ментального события С мы и в самом деле обязаны признавать такие его физические антецеденты F, наличие которых достаточно для его свершения, мы не можем игнорировать и его ментальные антецеденты М, также достаточные для его свершения вкупе с другими факторами. Поскольку компоненты F, скоррелированные с М, в отличие от М не могут быть только локальными (это означало бы признание локальной супервентности ментального на физическом) и поскольку мы не должны без серьезных оснований допускать нелокальную причинность, то мы вправе объявлять производящей причиной С именно ментальное событие М, воспроизводимое при воспроизведении прошлого физического состояния мира, оставляя за нелокальными физическими компонентами F роль чистых коррелятов события С.

Этот вывод заставляет уточнить наше определение причины, а также указать еще один смысл важного в данном контексте понятия коррелята. Причиной опытного события С следует называть такое темпорально непосредственно смежное с ним и опытно данное событие А, наличия которого достаточно для свершения С при отсутствии другого темпорально смежного, локального достаточного события А1, также доступного в непосредственном опыте (в обоих случаях речь, конечно, идет о минимально достаточных событиях). При несоблюдении этого условия событие А превращается в коррелят. Так что, хотя у любого ментального события есть какие-то физические корреляты, в качестве его причин могут представляться и собственно ментальные события. Сознание, таким образом, все же может наделяться нами каузальной эффективностью. Оно может считаться каузально эффективным по отношению к самому ментальному, к самому себе, хотя по отношению к физическому оно, как мы знаем, обладает лишь каузальной релевантностью.