Борис Кузнецов - Философия оптимзма

Следует отметить, что современное представление об информации расширяет понятие ноосферы еще в одном отношении по сравнению со старым понятием. Это старое понятие имело характер констатации: такая-то часть поверхности и недр Земли отражает в своей структуре происходившее в течение ряда лет воздействие человеческого разума. Теперь понятие ноосферы имеет и другой смысл — прогнозный; в современной жизни существенное значение приобрела информация об эвентуальной ноосфере, о предвидимых изменениях в структуре, поверхности и недрах Земли в результате намеченных экономических начинаний. Эти изменения должны создавать действительно ноозоны, зоны разума, заранее рассчитанные и оптимальные для человека структуры в атмосфере, гидросфере и атмосфере. Подобные расчеты становятся важным элементом информации «знаю где», а следовательно и информации «знаю как».

Для современной эпохи характерно сближение самых общих гносеологических задач науки с ее прикладными задачами. Поиски общего ответа на вопрос о природе вещей приобретают непосредственное значение для экономического развития, для его ускорения. В круг практически необходимой информации, создающей ноозоны, повышающей негэнтропийную упорядоченность мира, входит информация о все более общих закономерностях мира. Вместе с такой информацией в число непосредственных факторов прогресса входят идеалы науки.

Будем рассматривать науку с чисто гносеологической стороны, не касаясь ее практических целей, как процесс объяснения наблюдаемых явлений. Это слово — «объяснение» — меняет свой смысл, никогда не сводясь к феноменологическому указанию на ближайшие другие явления и никогда в действительности не включая последней причины явлений. Изменение смысла «объяснения» связано с изменением научного идеала. «Идеал» — это имманентный импульс развития науки, то, к чему стремится наука. Позже, в конце этой части книги, в особом очерке, речь будет идти о проблеме цели в науке, о науке как целесообразной деятельности, о связи науки с целесообразным преобразованием мира. Здесь же речь идет о внутренних имманентных импульсах, о научных идеалах.

Каждая эпоха в науке характеризуется некоторыми идеалами физического объяснения природы. Эйнштейновское «внутреннее совершенство» физических теорий измеряется связью этих теорий с универсальными принципами такого идеального объяснения. Прогноз на 2000г. должен ответить на вопрос: к какому идеалу научного объяснения будут стремиться в последние десятилетия нашего столетия? Когда речь идет о фундаментальных исследованиях, мы можем очень мало сказать о предвидимых результатах, но направление этих исследований видно яснее, оно определяется современным идеалом науки, который сейчас вырисовывается все отчетливей.

Современный идеал науки отличается от классического идеала не только своим содержанием, но и своей явной динамичностью. Современная наука видит в том идеале научного объяснения мир, к которому она стремится, нечто меняющееся уже на глазах одного поколения. Чтобы сформулировать современный идеал научного объяснения, его следует сравнить с теми идеальными схемами, которые определяли в прошлом стиль и направление научной мысли.

В прошлом наука всегда искала объекты, существование и поведение которых в последнем счете объясняют все происходящие в природе процессы. В греческой натурфилософии появились две концепции: мир подобен воде и мир подобен песку. Первая, континуальная, концепция считала реальной основой явлений изменения, деформации и смещения частей непрерывной субстанции. Этим частям приписывали различные качественные предикаты либо считали субстанцию гомогенной. Вторая, атомистическая концепция по большей части выдвигала в качестве кирпичей мироздания движущиеся дискретные части гомогенной субстанции, окруженные демокритовым «небытием» — пустым пространством.

Первоначально господство принадлежало континуально-качественному ответу на вопрос о субстанции. Аристотелевы стихии — качественно различные части непрерывной субстанции — своими сочетаниями образуют весь окружающий нас многокрасочный мир. Идеал науки — свести это многообразие к сочетаниям четырех элементов. Такой взгляд продержался до XVII в. Другой ответ на вопрос о субстанции — атомистика. Идеал атомистики — сведение всех явлений к пространственной группировке частиц, не обладающих никакими качественными признаками. Этот ответ на вопрос о субстанции и этот идеал научного объяснения оказали колоссальное воздействие на мировую культуру, на запросы человека, познающего и подчиняющего себе природу, и даже на прогнозы, в которых наука рисует свое будущее, вплоть до современных прогнозов. Частично дошедшие до нас фрагменты Демокрита и Эпикура и сохранившийся шедевр поэтической речи и научной мысли — поэма Лукреция «О природе вещей» (De rerum natura) остались не только памятником мысли, ищущей последние начала бытия, но и импульсом, ускоряющим эти поиски. Современная мысль ищет новые фундаментальные принципы бытия, зная, что они не последние. Но это только значит, что поэма Лукреция и все, что за ней стоит, будет всегда сохранять свое «импульсное», ускоряющее значение для человеческой мысли, которая хочет знать, в чем состоит rerum natura, природа вещей.

Идеалы античной атомистики были подняты наукой XVII в. и легли в основу классического учения о субстанции и классического идеала науки. Впрочем, ответ Декарта — субстанция тождественна с пространством — исключил из картины мира пустое пространство, фигурировавшее в античной атомистике. Но это мало изменило дело. Если атомы не обладают качественными предикатами, их трудно отличить от окружающего пустого пространства. Здесь то же самое затруднение, с которым не мог справиться Декарт, не нашедший границы, отделяющей тело от окружающих тел. Его пытались устранить Лейбниц и Ньютон. Лейбниц приписал телам отличающие их от частей пространства динамические свойства. Тела обладают инерцией — они сопротивляются силам, которые стремятся изменить их состояния. Они способны влиять на состояние других тел. Части пространства лишены такой способности. В этом — отличие субстанции, разделенной на дискретные тела гомогенной материи, от пространства.

Ньютон, пользуясь понятием силы, нарисовал картину взаимодействующих тел. Все процессы в природе сводятся к перегруппировке тел и объясняются взаимодействиями тел. Найти эту подоснову всех процессов — таков классический идеал науки, то, что Эйнштейн назвал программой Ньютона.

Декарт, Лейбниц и Ньютон объясняли взаимодействием тел их поведение , положения, импульсы и ускорения. Что же касается существования тел, то оно было выведено за пределы физики и объяснялось метафизически. Только один мыслитель XVII в. хотел ввести существование тел в пределы физики. Это был Спиноза. Он рассматривал природу как причину своего собственного существования (causa sua), как нечто взаимодействующее с собой и не требующее внешней причины для своего существования. Эта идея не нашла воплощения в классической физике.