Георг Менде - Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту

Случилось также и то , что Маркс стал сознательным и решительным партийным деятелем и теоретиком пролетариата : «В Германии, напротив, где практическая жизнь так же лишена духовного содержания, как духовная жизнь лишена связи с практикой, ни один класс гражданского общества (который так же, как и везде, в Германии образовался в недрах феодализма. – Г . М .) до тех пор не чувствует ни потребности во всеобщей эмансипации, ни способности к ней, пока его к тому не принудят его непосредственное положение, материальная необходимость, его собственные цепи ». Этим классом был только что образовавшийся в Германии пролетариат.

Для пролетариата Маркс сделал следующий философский вывод: «…как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие». Поэтому Маркс должен был выступить против « практической политической партии» в Германии, так же как против « теоретической , ведущей своё происхождение от философии, политической партии». Одни требовали отрицания философии, другие полагали, что очень важно только вести «… критическую борьбу философии с немецким миром ». Одним Маркс говорил: «… вы не можете упразднить философию , не осуществившее в действительности ». Другим он возражал: «… она [теоретическая партия. – Г . М .] думала , что можно превратить философию в действительность , не упразднив самой философии ».

Обоим направлениям он противопоставил свое; Маркс считал, что революция должна происходить в философии; при этом он сделал из философии революционное руководство к действию. «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».

[65] К . Маркс и Ф . Энгельс , Соч., т. 1, стр. 430 – 448.

В августе 1844 года в парижском «Vorwärts» появилась статья Карла Маркса «Критические заметки к статье „пруссака“ „Король прусский и социальная реформа“». В этой статье открыто проявился конфликт с Арнольдом Руге, так как автором статьи, подписанной именем «пруссак», был Арнольд Руге. Руге посвятил свою статью восстанию силезских ткачей. Для него восстание ткачей было проблемой местной нужды и благотворительности. Он не придавал ему политического значения. Руге оценивал положение в Германии по-прежнему пессимистически, так же как и в «Переписке 1843 года». В Германии, по его мнению, будто бы не стояли на повестке дня политические вопросы, будто бы рабочего вопроса « до сих пор ещё не коснулась всепроникающая политическая душа». Его положения выливаются в утверждение, которое Маркс характеризует как «фразу»: « Социальная революция без политической души (т.е. без организующей идеи, которая исходит из точки зрения целого) невозможна».

Маркс выразил в своей полемике против Руге в работе «К критике гегелевской философии права. Введение» свое мнение по этому поводу, в особенности свой взгляд на «отношение „немецкого общества“ к социальному перевороту» и на «превосходные задатки для социализма, имеющиеся у немецкого пролетариата». Его критика Руге является примером партийности, с позиций которой он взялся за дело пролетариата, после того как неопровержимо обосновал историческую миссию пролетариата, которую не в состоянии выполнить никто иной, кроме самого пролетариата. Франц Меринг был не прав, когда упрекал Маркса в том, что «…и по содержанию его полемика, кажется, иногда идёт мимо цели, а именно в его историческом суждении о восстании силезских ткачей, согласно нашему сегодняшнему пониманию, Руге судил правильнее, воспринимал его, как голодный мятеж, который скорее должен препятствовать политическому развитию, чем требовать его» [66] Aus dem literarischen Nachlaß von Karl Marx, Friedrich Engels und Ferdinand Lassale, 2. Bd., Stuttgart, 1902, S. 29. . Меринг понимал существо проблемы так же мало, как и Руге.

Маркс в «Немецко-французских ежегодниках» выдвинул и обосновал положение, почему «политическая эмансипация» в Германии, не осуществленная немецким бюргерством, должна была расшириться до «человеческой эмансипации». Такова была историческая ситуация, которая категорически требовала осуществления эмансипации подобного рода. Развитие капиталистического, гражданского общества в Германии так далеко пошло вперед в экономическом отношении, что буржуазия, которая до сих пор оставалась нереволюционной, теперь, когда на исторической арене появился пролетариат, тем более останется нереволюционной. Дело революции в Германии было делом пролетариата.

Восстание силезских ткачей было первым пролетарским восстанием, которое разразилось в Германии. Маркс подчеркивает, «что ни одно из французских и английских рабочих восстаний не имело столь теоретического и сознательного характера, как восстание силезских ткачей». Он поясняет далее: «Прежде всего, вспомните песню ткачей [67] К. Маркс имеет в виду революционную песню «Кровавая расправа». – Прим . ред . , этот смелый клич борьбы, где нет даже упоминания об очаге, фабрике, округе, но где зато пролетариат сразу же с разительной определённостью, резко, без церемоний и властно заявляет во всеуслышание, что он противостоит обществу частной собственности. Силезское восстание начинает как раз тем, чем французские и английские рабочие восстания кончают , – тем именно, что осознаётся сущность пролетариата». И еще раз он провозглашает: «Следует признать, что немецкий пролетариат является теоретиком европейского пролетариата, подобно тому как английский является его экономистом , а французский – его политиком . Необходимо признать, что Германия в такой же мере обладает классическим призванием к социальной революции, в какой она не способна к революции политической . Ибо подобно тому как бессилие немецкой буржуазии есть политическое бессилие Германии, так и способности немецкого пролетариата – даже независимо от немецкой теории – представляют собой социальную способность Германии. Несоответствие между философским и политическим развитием Германии не есть какая-то аномалия . Это – необходимое несоответствие. Философский народ может найти соответствующую ему практику лишь в социализме; следовательно, лишь в пролетариате найдёт он деятельный элемент своего освобождения». Гневно пишет он Руге: «Для мыслящего и любящего истину человека, перед лицом первого взрыва силезского рабочего восстания, задача состояла не в том, чтобы разыгрывать по отношению к этому событию роль школьного наставника , а, наоборот, в том, чтобы изучать его своеобразный характер. Для этого требуется, конечно, некоторая научная проницательность и некоторая любовь к людям, тогда как для первой операции вполне достаточно более или менее ловкой фразеологии, пропитанной пустым себялюбием». Здесь было ясно сказано как о самом событии, так и об отношении к Руге.