Айн Рэнд - Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике

Кстати говоря, «Прощай, оружие» считается изображением великой любви, но я не вижу в нем ни одной строчки, в которой запечатлелась бы любовь. Вот что запомнилось мне как типичное, а возможно, и самое сильное проявление их взаимной любви: девушка (фронтовая медсестра в Первой мировой войне) говорит герою (солдату), что ей хотелось бы узнать всех девушек, с которыми он спал, а если у него гонорея - она употребляет вульгарное слово «триппер», - то она хотела бы подцепить ее от него. Сделать это выражением великой любви настолько отвратительно, что не может быть случайностью. И это все, что я помню из книги в плане характеристики героев. То, что я запомнила только это, еще ничего не доказывает; но можете сами судить, как подобный штрих разрушает все остальное. Это не романично. А ведь о любом ужасе, хоть о проказе, можно написать так, что это будет романтично. Но писать о любви таким образом нельзя [NFW 69].

Как бы вы расположили по значимости следующих натуралистов: Эптон Синклер, Джон Стейнбек и Теодор Драйзер?

Я сомневаюсь, что книги Синклера - это литература. Он пишет скверные пропагандистские памфлеты. Ужасный писатель с точки зрения стиля, который совершенно не создает образы своих персонажей. Как советская литература в худших своих проявлениях. Правда, Стейнбек несколько лучше. Он умеет писать пафосные натуралистические тексты определенного уровня. Он очень переоценен, поскольку в свое время считался едва ли не лучшим писателем натуралистической школы. Теодора Драйзера я бы втиснула где-то между Эптоном Синклером и литературой. На деле писать он не умеет. Если отрешиться от содержания, его вещи не имеют ни структуры, ни стиля. Такой «стиль», как у него, я бы осудила даже в сочинении старшеклассника. Это случайная фигура: бывают плохие времена, когда некоторые люди приобретают статус, которого не заслуживают. Дос Пассос тоже не особенно хороший писатель, но я все-таки отнесла бы его к нижним ступенькам натурализма. Но Драйзер переходит границы дозволенного даже в отношении грамотности [NFW 69].

Все ли писатели натуралистической школы пишут о низших социальных слоях?

Нет. Большинство сегодняшних так и делают, но так было не всегда. Например, Тургенев, русский писатель натуралистической школы XIX в., ни за что бы не стал писать о пролетарии. Он невероятный лицемер. В России его считают второразрядным классиком, но я бы не отнесла его даже к четвертому разряду. Он пишет об утонченных аристократах. Чтобы познакомиться с ним, вам понадобится том «Кто есть кто» о России. Тем не менее его книги - чистый натурализм. Он кажется романтичным, поскольку пишет о русской душе и смысле жизни. Но больших тем он не касается, просто копирует жизнь общественного класса, существовавшего в то время. То же самое можно сказать и о Ф. Скотте Фитцджеральде. Натуралист, описывающий «потерянное поколение» (термин его изобретения), однако он не пишет о низах. Он кажется идеалистом, поскольку описывает бесцельное существование и какие-то предполагаемые духовные искания интеллектуалов своего времени, но все равно он натуралист. Антон Чехов и Генри Джеймс тоже натуралисты, избиравшие для изображения интеллектуалов или представителей высших классов. Толстой - великий натуралист: он охватывает весь спектр - от крестьян до Наполеона [NFW 69].

В «Романтическом манифесте» вы называете «Анну Каренину» Льва Толстого, при всех литературных достоинствах, одним из самых больших зол в истории романистики. Судя по всему, вы пользуетесь двумя основными критериями. Первое - тема в своих основах есть зло. Второе-эта отвратительная тема воплощается в замечательном единстве сюжета, темы и художественных образов. Правильно ли я понимаю вашу позицию?

Нет. Автор вопроса употребляет слово «зло» так, словно это эстетическое суждение. Это не так, это нравственное суждение. Я не говорила, что это худший роман в эстетическом смысле, раз его тема есть зло. Напротив, я говорила, что это хорошее произведение искусства (не великое) в плане воплощения того, что в нем проповедуется, но это проповедь зла. (К слову, «Анна Каренина» не имеет сюжета. Не воздавайте этому роману хвалу, которой он не заслуживает.) Не техническое мастерство делает этот роман злом, а ненависть к человеческому счастью. Вот его тема: стремиться к счастью порочно. Роман полон утверждений в том духе, что даже если общество не право, ваш долг жить так, как требует от вас общество, а если вы этого не делаете и ищете счастья, то вас ждет кара [РО11 76].

В свете того, что вы говорили об «Анне Карениной», роман не может быть вселенским злом, если не имеет огромных эстетических достоинств?

На самом деле нет. Все еще существует путаница между этикой и эстетикой. Современные романы - это плохое искусство (а некоторые вообще не искусство), поэтому в художественном отношении стоят ниже «Анны Карениной». Но в каком-то смысле - и это связано больше с нравственностью, чем с эстетикой, - справедливо, что если вы опускаетесь «ниже нулевой отметки» - в отрицательную часть оценочной шкалы, - то чем ближе вы к нулю, тем лучше. Например, рассмотрим одну и ту же порочную тему, решенную Толстым и кем-либо из современных писателей. Современный писатель не смог бы даже раскрыть эту порочную тему, и ему вы поставили бы, скажем, - 5, а Толстой заслужил бы -100 или больше. Мы дали бы ему -100, потому что он раскрыл бы тему гораздо лучше, гораздо убедительнее, а значит, его роман был бы потенциально более опасным. Но это не эстетическая сторона литературы, это математика нравственности.

То же относится и к политике. Возьмем двух диктаторов, Муссолини и Гитлера. Если Муссолини - это -50, то Гитлер - -50 миллиардов, потому что это чудовище совершило неизмеримо больше зла и жестокости. В нравственном отношении между ними почти нет разницы, но Муссолини в силу своих убеждений и политических принципов или же по чистой случайности меньше годится на роль диктатора. Гитлер подходил лучше, а Сталин - еще лучше, потому что его страна больше и он мог убить больше людей. Так что в смысле диктаторства (а это нравственный негатив), чем эффективнее человек, тем большее он зло. Следовательно, в отношении нравственных негативов, чем лучше вы действуете, тем хуже в нравственном отношении. Это относится и к Толстому.

Но это суждение не литературное. Что касается литературной составляющей, я понимаю смысл посыла Толстого и воздаю ему должное за то, как он его воплощал; но это чудовищный посыл. Менее значительный роман «Госпожа Бовари» отражает практически ту же тему, с той только разницей, что это менее метафизический и более газетный текст. Это не зло, это просто пакость. Если Толстой утверждает, что никто не должен стремиться к счастью, то Флобер говорит, что женщина не должна быть влюблена. Это более узкое решение темы. В этом смысле его роман - меньшее зло, чем «Анна Каренина», но и более бесплодное [РО11 76].