Карл Маркс - Собрание сочинений, том 23

В 1790 г. в английской Вест-Индии 10 рабов приходилось на 1 свободного, во французской — 14 на одного, в голландской — 23 на одного (Henry Brougham. «An Inquiry into the Colonial Policy of the European Powers». Edinburgh, 1803, v. II, p. 74).

Выражение «labouring poor» [ «работающий бедняк»] встречается в английских законах с того момента, когда класс наемных рабочих приобретает заметные размеры. «Labouring poor» противополагается, с одной стороны, «idle poor» [ «праздным беднякам»], нищим и т. п., с другой стороны, тем рабочим, которые еще не обобраны, еще являются собственниками средств своего труда. Из законодательства выражение «labouring poor» перешло в политическую экономию, где оно употребляется начиная с Калпепера, Д. Чайлда и т. д. вплоть до А. Смита и Идена. Можно судить по этому, какова bonnefol [добросовестность] Эдмунда Бёрка, этого «execrable political cantmonger» [ «гнусного политического лицемера»], когда он называет выражение «labouring poor» «execrable political cant» [ «гнусным политическим лицемерием»]. Этот сикофант, находясь на содержании английской олигархии, разыгрывал роль романтика по отношению к французской революции, а в начале осложнений в Америке, находясь на содержании североамериканских колоний, с таким же успехом выступал в роли либерала по отношению к английской олигархии; в действительности же он был самым ординарным буржуа: «Законы торговли. суть законы природы, а следовательно, законы самого бога» (Е. Burke. «Thoughts and Details on Scarcity», ed. London, 1800, p. 31, 32). Нет ничего удивительного в том, что он; верный законам бога и природы, всегда продавая себя на самом выгодном рынке! Хорошую характеристику этого Эдмунда Бёрка в период его либеральничанья можно найти в сочинениях Таккера. Таккер был попом и тори, но в остальном это порядочный человек и хороший экономист. Принимая во внимание ту позорную беспринципность, которая господствует в наши дни и самым подобострастным образом верует в «законы торговли», необходимо снова и снова клеймить Бёрков, отличающихся от своих последователей только одним — талантом!

Marie Augier. «Du Credit Public».

«Капитал», — говорит «Quarterly Reviewer», — «избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство; контрабанда и торговля рабами» (T. J. Dunning, цит. соч., стр. 35, 36).

«Мы вступили в совершенно новый общественный строй… мы стремимся отделить всякий вид собственности от всякого вида труда» (Sismondi. «Nouveaux Principes de l'Economie Politique», t. II [Paris, 1827], p. 434).

«Прогресс промышленности, невольным носителем которого является буржуазия, бессильная ему сопротивляться, ставит на место разъединения рабочих конкуренцией революционное объединение их посредством ассоциации. Таким образом, с развитием крупной промышленности из-под ног буржуазии вырывается сама основа, на которой она производит и присваивает продукты. Она производит прежде всего своих собственных могильщиков. Ее гибель и победа пролетариата одинаково неизбежны… Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть ее собственный продукт. Средние сословия: мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин — все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели, как средних сословий. Они, следовательно, не революционны, а консервативны. Даже более, они реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории» (К. Маркс и Ф. Энгельс. «Манифест Коммунистической партии». Лондон, 1848, стр. 11, 9 [см. настоящее издание, том 4, стр. 435–436, 434]).

Здесь речь идет о действительных колониях, о девственной земле, колонизируемой свободными иммигрантами. Соединенные Штаты в экономическом смысле все еще представляют собой колонию Европы. Впрочем, сюда же относятся и такие старинные поселения, в которых уничтожение рабства в корне преобразовало все отношения.

Немногие лучи света, брошенные Уэйкфилдом на сущность самих колоний, полностью предвосхищены Мирабо-отцом, физиократами и еще много раньше английскими экономистами.

Позже она становится временной необходимостью в международной конкурентной борьбе. Но каковы бы ни были ее мотивы, последствия ее остаются одни и те же.

«Негр есть негр. Только при определенных отношениях он становится рабом. Хлопкопрядильная машина есть машина для прядения хлопка. Только при определенных отношениях она становится капиталом. Выхваченная из этих отношений, она так же не является капиталом, как золото само по себе не является деньгами или сахар — ценой сахара… Капитал — общественное производственное отношение. Он — историческое производственное отношение» (Карл Маркс. «Наемный труд и капитал» в «Neue Rheinische Zeitung» № 226, 7 апреля 1849 г. [см. настоящее издание, том 6, стр. 441, 442]).

Е. G. Wakefield. «England and America». London, 1833, v, II, p. 33.

Там же, т. I, стр. 17.

Е. G. Wakefield. «England and America». London, 1833, v. II, p. 18.

Там же, стр. 42, 43, 44.

Там же, т. II, стр. 5.

«Для того чтобы сделаться элементом колонизации, земля не только должна быть невозделанной, но должна кроме того представлять собой общественную собственность, которая может быть превращена в частную собственность» (там же, т. II, стр. 125).

Там же, т. I, стр. 247.

Там же, стр. 21, 22.

Там же, т. II, стр. 116.

Там же, т. I, стр. 131.

Е. G. Wakefield. «England and America». London, 1833, v. II, p. 5.

Merivale. «Lectures on Colonization and Colonies». London, 1841–1842, v. II, p. 235–314 passim. Даже приторный вульгарный экономист-фритредер Молинари говорит: «В колониях, где рабство было уничтожено без замены принудительного труда соответствующим количеством свободного труда, мы видели нечто противоположное тому, что наблюдаем каждый день. Мы видели, как простые рабочие, со своей стороны, эксплуатировали промышленных предпринимателей и требовали такой заработной платы, которая выше причитающейся им законной доли продукта. Плантаторы, лишенные возможности получать за свой сахар такую цену, которая покрывала бы увеличение заработной платы, были вынуждены покрывать дефицит сначала за счет своей прибыли, а потом и за счет своего капитала. Многие плантаторы таким образом разорились, другим пришлось прекратить свои предприятия, чтобы предотвратить неизбежное разорение… Без сомнения, пусть лучше не будет накопления капиталов, чем погибнут целые поколения людей» (какое великодушие со стороны г-на Молинари!); «но не лучше ли было бы, если бы не погибали ни те, ни другие» (Molinari, цит. соч., стр. 51, 52). Г-н Молинари, г-н Молинари! Что же получается с десятью заповедями, с Моисеем и пророками [222], с законом спроса и предложения, если в Европе «предприниматель» может урезывать «законную долю» рабочего, а в Вест-Индии рабочий — «законную долю» предпринимателя! И скажите, пожалуйста, что это за «законная доля», которой, по вашему признанию, капиталист в Европе не доплачивает каждый день! Г-ну Молинари очень уж хочется там, в колониях, где рабочие так «неотесаны», что «эксплуатируют» капиталистов, полицейскими мерами придать надлежащее действие закону спроса и предложения, который в других случаях действует автоматически.