Олдос Хаксли - Вечная философия

Со своей стороны, я думаю, что главная причина, по которой невидимый Бог стал видимым во плоти и завел беседу с людьми, заключается в Его желании привести плотских людей, способных только на плотскую любовь, к более здоровой любви к Его плоти, а потом, мало-помалу, – к духовной любви.

Св. Бернар

Доктрина святого Бернара о "плотской любви к Христу" была великолепно подытожена профессором Этьеном Жильсоном в его книге "Мистическая Теология святого Бернара".

Осознание "я" уже переросло в социальную любовь к ближнему, к страдальцу, а сейчас перерастает в плотскую любовь к Христу, примеру сострадания, который принял Муку во имя нашего спасения. Вот именно это место в мистицизме цистерцианцев и заняли размышления о видимой Человечности Христа. Это всего лишь начало, но начало абсолютно необходимое... Разумеется, любовь к ближнему по самой сути своей духовна, и такая любовь является абсолютной с первого же момента своего возникновения. Она будет слишком сильно зависеть от чувств до тех пор, пока мы не научимся благоразумно использовать ее, как нечто, что должно быть превзойдено. Выражаясь подобным образом, Бернар попросту закодировал свое учение, порожденное его ощущениями; ибо с его слов мы знаем, что до своего "обращения" он активно предавался чувственной любви. Позднее он стал воспринимать ее, как первую ступень своего восхождения. Это не значит, что он забыл этот вид любви, он просто добавил к нему другой, который перевесил первый, как рациональное и духовное перевешивает плотское. Тем не менее, это основание является и вершиной.

Эту чувственную страсть к Христу святой Бернар всегда представлял как любовь относительно низкого порядка исключительно по причине ее чувственной природы, ибо любовь к ближнему по самой сути своей абсолютно духовна. Именно в силу духовной энергии любви к ближнему душа получит возможность непосредственно соединиться с Богом, который является чистым духом. Более того. Воплощение следует рассматривать, как одно из последствий греховности человека. Так что любовь к Личности Христа непосредственно связана с историей грехопадения, в котором не было никакой нужды, и которого вообще не должно было быть. Далее святой Бернар неоднократно замечает, что эта страсть в одиночку не выживет и должна быть поддержана тем, что он называет "наукой". Он приводит примеры ловушек, в которые может попасть даже самая непоколебимая вера, если она не сочетается с разумной теологией и не управляется ею.

Разве могут многочисленные фантастические теории об искуплении грехов, "привитые" христианской доктрине о божественном воплощении, считаться незаменимыми элементами "разумной теологии"? Мне трудно представить, чтобы кто-нибудь, изучивший их историю в том виде, в каком она изложена, скажем, автором Послания к Евреям, Афанасием и Августином, Ансельмом и Лютером, Кальвином и Гроцием, может с уверенностью дать на этот вопрос утвердительный ответ. В контексте данной книги достаточно будет привлечь внимание к одной из самых горьких усмешек истории. Евангельскому Христу правоведы, в сравнении с остальными общественными группами, казались наиболее далекими от Небесного Царства, наиболее неспособными воспринять Реальность. Хуже них были только богачи. Но христианская теология, особенно на Западе, была порождена разумом, пропитанным иудейской и римской юридической мыслью. Есть слишком много примеров того, как непосредственные озарения аватары и геоцентрического святого преобразовывались в логическую систему не философами, а краснобаями-адвокатами и склонными к метафизике правоведами. Почему так невероятно трудно решить проблему, которую аббат Джон Чепмен называет "проблемой примирения (а не просто соединения) мистицизма и христианства"? Да потому, что римское и протестантское мышление было в огромной степени сформировано теми самыми правоведами, которых Христос считал совершенно неспособными понять истинную Природу Вещей. "Аббат (Чепмен явно имеет ввиду аббата Мармиона) называет св. Иоанна Креста губкой, впитавшей в себя христианство. Вы можете выжать из губки все христианство, и в ней останется полноценная мистическая теория (иными словами чистая Вечная Философия). В результате в течение примерно пятнадцати лет я ненавидел св. Иоанна Креста и называл его буддистом. Я любил святую Терезу и снова и снова читал ее писания. Она была прежде всего христианкой, а уже потом мистиком. А потом я понял, что зря потерял пятнадцать лет, читая не те молитвы".

Задумайтесь над смыслом двух изречений Христа. Первое:

"Ни один человек не придет к Отцу, не став мною", – то есть, не прожив мою жизнь. Второе: "Ни один человек не станет мною, если того не пожелает Отец", – то есть, человек не сможет жить моей жизнью и следовать за мною, если его на это путь не увлечет мой Отец, а именно, Простое и Совершенное Добро, о котором святой Павел говорит: "Когда настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится".

Teologia Germanica

Иначе говоря, прежде чем станет возможной отождествление с Отцом, должно иметь место подражание Христу; а чтобы идея подражания земному поведению воплощенного Божества пришла кому-либо в голову, должно иметь место истинное тождество или сходство земного духа и Бога, который есть Дух. Христианские теологи говорят о возможности "обожествления", но отрицают тождественность духовной Реальности и человеческого духа. Почитатели Вед, махаяны, а также суфии считают земной дух и Дух одной и той же субстанцией. Атман – это Брахман. Это – ты.

Непросветленные Будды ничем не отличаются от обычных существ: обычные существа, достигнув просветления, становятся Буддами.

Хуй Нэн

Значит, любое человеческое существо может стать аватаром, но не только благодаря своим усилиям, а и по воле Божьей. Человеческому существу нужно указать путь и нужно помочь ему божьей милостью. Мужчин и женщин нужно научить, им нужно помочь. И потому божество принимает форму обычного человеческого существа, которое должно заслужить спасение и просветление так, как это предписано божественной Природой Вещей, – а, именно, любовью к ближнему, полным умерщвлением "я" и абсолютной сосредоточенностью сознания. Достигнув просветления, аватара может указать путь к нему другим людям и помочь им стать теми, кем они уже потенциально являются. Tel qu 'en Lui-meme en fin l'eternite le change . [4] Такой, что в нем самом покоится вечность изменений (фр.) – Прим. ред. И, разумеется, вечность, преобразующая нас в Нас, – это не простое ощущение жизни после смерти тела. Никакого ощущения вневременной реальности не будет, если нет такого же или сходного знания о существующем во времени материальном мире. Своими наставлениями и своим примером аватара учит, что обретение трансформирующего знания – возможно, и все разумные существа способны на это, и что, рано или поздно, так или иначе, все они это знание обретут.