Олдос Хаксли - Вечная философия

Словосочетание "религия ощущения" имеет два разных и несовместимых значения. Есть "ощущение", о котором говорит Вечная Философия, – непосредственное восприятие божественной Основы в процессе акта интуиции, который, во всей своей полноте, может произойти только с бескорыстным, чистым сердцем индивидуумом. А есть "ощущение", вызываемое мессами "возрожденцев", [21] Название секты. – Прим. пер. впечатляющими церемониями или осознанными усилиями воображения индивидуума.

"Ощущение" такого рода представляет собой состояние эмоционального воображения – возбуждение, которое может быть длительным и ненавязчивым, или кратким и эпилептически острым, может проявляться в экзальтации или отчаянии, может выражаться в песне и танце или в безудержных рыданиях. Но эмоциональное возбуждение, каковы бы не были его причина и природа, всегда является возбуждением того индивидуализированного "я", которое должно быть подавлено любым, кто стремится к жизни в божественной Реальности. "Ощущение" как эмоция, вызванная мыслями о Боге (высшая форма возбуждения такого рода), несовместима с "ощущением" как непосредственным осознанием Бога, происходящем в чистом сердце, укротившем все свои, даже самые сильные эмоции. Вот почему Фенелон в вышеприведенном фрагменте настаивает на необходимости "спокойствия и простоты", вот почему святой Франциск Сальский неустанно проповедует спокойствие, с которым он сам никогда не расставался, вот почему все священные буддистские книги твердят о спокойствии ума, как о необходимом условии спасения. Есть вполне понятное спокойствие, которое является одним из плодов духа. Но есть также и спокойствие, превосходящее любое понимание, смиренное спокойствие эмоционального самоконтроля и самоотречения; оно является не плодом духа, а одним из его незаменимых корней.

Несовершенные люди разрушают истинную веру, поскольку они ищут в молитве понятную им сладость.

Св. Иоанн Креста

Муха, севшая на мед, не сможет воспользоваться своими крыльями; так и душа, прилипшая к духовной патоке, теряет свою свободу и лишается способности к созерцанию.

Св. Иоанн Креста

То, что верно для приятных эмоций, так же верно и для эмоций неприятных. Если есть люди, которые любят болеть, то есть и такие, которые любят испытывать угрызения совести. Покаяние – это "метанойя", или "изменение сознания"; и без него духовная жизнь даже и не начнется – ибо жизнь духа не совместима с жизнью "старца", деяния, мысли, само существование которого являются мешающим духу злом, в котором надо покаяться. Обязательное "изменение сознания", как правило сопровождается печалью и ненавистью к самому себе. Но не следует задерживаться на этих эмоциях и ни в коем случае нельзя позволить им превратиться в привычку постоянно испытывать угрызения совести. В средневековом английском, словосочетание "угрызения совести" переводилось, с буквальностью, которая одновременно и потрясает, и стимулирует современного читателя, как "новый укус". [22] Remorse – слегка измененное французское слово remords . По-французски, remorde – "снова кусать". – Прим. пер. Кто кого кусает в этой каннибальской формуле? Наблюдательность и самоанализ позволят найти ответ: похвальные аспекты "я" кусают позорные аспекты, а те кусают их в ответ, нанося раны, которые беспрерывно выделяют гной стыда и отчаяния. Но, по словам Фенелона, "предаваться отчаянию от осознания своего несовершенства – это самое обыкновенное себялюбие". Угрызения совести – мучительный процесс; но сама боль является обнадеживающим доказательством того, что "я" все еще цело; до тех пор, пока внимание сосредоточено на больном эго, оно не может быть сосредоточено на Боге, и эго (которое живет благодаря вниманию и умирает только после его отключения) не может раствориться в божественном Свете.

Бойся как ада размышлений о себе и своих проступках. Ни один человек никогда не должен думать об этом, за исключением тех случаев, когда он хочет укротить себя и возлюбить Господа нашего. Достаточно считать себя грешником вообще, тем более, что на небесах достаточно святых, которые были таковыми.

Шарль де Кондрен

Наши недостатки пойдут нам на пользу, если мы используем их для воспитания в себе смирения, не прекращая при этом попыток улучшить наше поведение. В унынии нет никакого смысла; уныние – это всего-навсего отчаяние уязвленного себялюбия. Извлечь выгоду из своих унизительно ужасных недостатков можно только одним способом – признаться в них самому себе, не прекращая надеяться на Бога и ничего не ожидая от своего "я".

Фенелон

Разве Мария Магдалена спустилась с высоты свой жажды Бога в глубины своей грешной жизни и принялась копаться в том затхлом болоте, той навозной куче, которой была ее душа? Нет конечно же, она ничего такого не делала. А почему? Ибо Бог, по милости своей, дал ей знать, чтобы она никогда не занималась ничем подобным. Ибо, в противном случае, она скорее развила бы в себе способность к частому грехопадению, чем добилась бы прощения своих грехов.

"Облако Незнания"

В свете всего сказанного, мы можем понять ту особую духовную опасность, которая грозит любому виду эмоциональной религии. Религия "адского пламени", которая использует театрализованные обряды "возрожценцев" для того, чтобы стимулировать угрызения совести и вызвать кризис внезапного перевоспитания; культ "спасителя", который постоянно разжигает то, что святой Бернар называет amor camalis или плотской любовью к аватаре или личностному Богу; религия мистических ритуалов, внушающая страх, почитание и эстетический восторг с помощью таинств и церемониалов, музыки и благовоний, сверхъестественной тьмы и священного огня – любая из этих религий рискует превратиться в форму психологического идолопоклонства, в котором Бог отождествляется с экзальтированным отношением к Богу, а эмоция, в конце концов, становится самоцелью, которую жаждут и которой поклоняются ее почитатели, уподобляющиеся наркоманам, которые всю жизнь гоняются за своим искусственным раем. Все это достаточно очевидно. Но не менее очевидно и другое – религия, которая вообще не взывает к эмоциям, имеет очень немного приверженцев. Более того, как только на арене возникают активно взывающие к эмоциям псевдорелигии, они тут же привлекают к себе миллионы восторженных сторонников из числа тех масс людей, для которых истинные религии перестали иметь смысл или перестали быть утешением. Но если любому приверженцу псевдорелигии (типа современного нам политического идолопоклонства, состоящего из национализма и революционности) доступ к истинной духовности наглухо закрыт, то для приверженцев даже самых эмоциональных разновидностей истинной религии эта дорога всегда остается открытой. Те, кто действительно прошел по этой дороге до самого конца и обрел знание, единящее их с божественной Основой, составляют очень незначительное меньшинство. Зов слышат многие; но стать избранными решаются очень немногие, и потому избранных так мало. Остальным, как считают восточные комментаторы Вечной Философии, предоставляется еще один шанс сдать, в более или менее благоприятных обстоятельствах (в зависимости от их заслуг), экзамен по космическому мышлению. Если они его "сдают", то переходят в некое райское состояние более свободного личностного существования, из которого (непосредственно или через дальнейшие инкарнации) они могут окончательно уйти в вечность. Если они "проваливаются", то временно погружаются в более густую тьму и заковываются в более прочные оковы своеволия, являющееся корнем и принципом всего зла.