Г Кириленко - Философия

1 Платон. Сочинения. В трех томах. Т.2. М., 1970. С. 369.

В средние века категория бытия и категория субстанции были фактически слиты воедино в персонифицированном образе Бога: Бог - абсолютное Благо и Бог - творец. Но в сотворенном Богом мире бытие и субстанция "расходятся". Все сотворенное лишь "причастно бытию", но не есть само бытие. Бог дает вещам право на жизнь, на существование, но "быть" и, например, "быть белым" - не одно и то же. Все сотворенное является благим ("бытийным") по своей причастности Богу - высшему Благу, но множество приобретенных качеств - акциденций (от лат. accidentia - случай; несущественное свойство предмета), таких, например, как белизна или справедливость, - не есть порождение Бога как первоначала мира [1]. Другими словами, все сотворенное Богом несет в себе некую возможность автономного существования, которая находит высшее выражение в свободной воле человека. Человек причастен бытию. Все человеческие эмоции - надежда, страх, радость - рассматриваются как формы переживания причастности бытию.

1 Боэций. "Утешение философией" и другие трактаты. М., 1990. С. 164.

Человек способен и к самостоятельным поступкам, он обречен выбирать между бытием и небытием, добром и злом; он в известном смысле приобретает качества субстанции как того, что существует "само себе". Это, конечно, несколько огрубленное представление, но тенденция к абсолютизации человеческой субъективности, к отрыву идеи бытия от идеи субстанции имеет предпосылки в средневековой философии. Даже "естественная теология" Фомы Аквинского, его пять способов доказательства существования Бога как бы идут "от человека",

366

от его потребностей и желаний: от потребности жить в мире, похожем на человеческое жилище, имеющем основание, крышу, стены, где беспорядок обязательно уступает место порядку, где все стоит на своих местах и расположено сообразно ритму человеческой жизни. Для Фомы Аквинского человеческие потребности выдвигаются на первый план чисто психологически, по причине ограниченности самого человека; онтологически же первична Божья Воля. Однако постепенно человеческая субъективность становится первичной и в онтологическом плане. "Акциденция" как несущественное свойство вещи становится "субстанцией", существенной характеристикой человека как самодостаточного существа.

Особенно ярко трансформация статуса человеческого существования прослеживается в номиналистических течениях средневековой философии XIV века, отрицающих самостоятельное бытие общего. Номинализм рассматривает Бога как Абсолютную Волю, для которой нет ничего невозможного. Бог сначала творит вещь, а лишь затем осмысливает сотворенное в форме идей. Его Воля не знает границ, поэтому разделять, что в вещи причастно Бытию, а что - лишь акциденция, продукт собственного автономного существования, - невозможно. В мире нет строгой иерархии, ибо само сотворение мира не осуществляется со строгой последовательностью ремесленника. Отсюда вытекает и невозможность не только прямого проникновения в "божественный план" творения мира, его просто нет, но оказывается бесцельным стремление ума прозреть в "тварном мире" следы блага, гармонии, единства. Ценностный аспект бытия отрывается от идеи субстанции. Бог неограниченностью Своей Воли может породить в душе человека любое представление. Человек начинает замыкаться в себе, своем внутреннем мире, ибо ему непосредственно дан только собственный мыслительный процесс. Единство категорий бытия и субстанции, позволяющее говорить о единстве ценностно-смысловых ориентаций человека и его познавательной деятельности, оказывается хрупким и неустойчивым.

Тем самым подвергается сомнению право на существование такого традиционного раздела философии, как метафизика. Метафизика - это не просто учение о первоначалах бытия, метафизика не тождественна онтологии. Метафизика - это учение об умопостигаемом бытии ("интеллигибельном"), о возможностях проникновения человеческого разума в фунда

367

ментальные свойства бытия. Метафизика основана на единстве категорий бытия и субстанции. Разрушение этого единства открыло путь возникновению самых различных концепций бытия, критике как онтологизма, так и субстанциализма.

В новое время со страниц философских трактатов не исчезают понятия Бога, субстанции. Вместе с тем вопросом, стоящим в центре философских исследований, становится вопрос о методах истинного познания. Р.Декарт открыто говорит о понятиях Бога, субстанции как необходимых для обоснования чисто человеческой познавательной деятельности. Он говорит не о тайне Божественного бытия, а лишь о необходимости идеи Бога, идеи субстанции для создания эффективного универсального метода познания. Понятие субстанции становится своего рода " философской фикцией", сконструированным понятием, лишенным глубины, ценностного, "бытийного" фона. Понятие субстанции отделяется от понятия бытия, оно выражает лишь человеческую познавательную потребность, встраивается в логику познания, в нем отсутствует указание на то непознаваемое, трансцендентное, которое может стать непреодолимым препятствием для "человека познающего", но совершенно необходимо "человеку живущему", человеку, стремящемуся "быть".

Для философов, ориентированных на опытное знание (Фр.Бэкон, Дж.Локк, Д.Юм и др.), практически нет нужды в использовании понятия субстанции вообще, это та ненужная "подпорка", без которой знание, опирающееся только на опыт, вполне может обойтись.

В философии И.Канта идеи Бога, субстанции приобретают открыто регулятивный характер. Кант признает ту область трансцендентного, непознаваемого, которая составляет горизонт нашего познания. Однако предмет его размышлений - не формы приближения к трансцендентному, а формы освоения мира явлений. Освоение трансцендентного с помощью понятия субстанции иллюзорная форма познавательной активности. Отделение Кантом понятия бытия от понятия субстанции ведет к полному разделению сфер познавательной активности человека, и ценностно-ориентационной, "практической" (нравственной).

Гегель отказывается замыкать человека в формах его субъективной деятельности. Он строит целостную метафизическую систему - учение об умопостигаемом первоначале мира и структуре порождаемого им многообразия, опираясь на принцип тож

368

дества мышления и бытия. Однако разрыв между субстанцией и бытием не становится меньше. Понятие бытия для Гегеля не просто бессодержательно и неопределенно. Оно выражает "статичный" аспект мироздания, с его помощью невозможно объяснить процесс возникновения всего многообразия существующего. Невозможно раскрыть движение познания и смысл истории. Гегель ставит грандиозную задачу воспроизведения всей логики мирового процесса, поэтому для него бытие - это лишь момент некоей устойчивости, самотождественности в непрерывном потоке становления, бытие и небытие - лишь аспекты абсолютного движения становления субстанции - Абсолютной идеи. Абсолютная идея, в своем развитии порождающая мир, природу, человека, историю, обнаруживает свое тождество с человеческим познанием, что делает "абсолютно прозрачным" для человека его прошлое, настоящее и будущее. Бытие как Сверхбытие, Бог, которому, по средневековой традиции, человек лишь причастен, в гегелевской концепции отсутствует. В своем творческом порыве абсолютная идея разрушает все перегородки между человеком и миром. Бог не трансцендентен (запределен) миру, но имманентен миру (имманентное от лат. immanens - пребывающий в чем-то - внутренне присущее предмету свойство). Человек есть необходимый момент развертывания Абсолютной идеи, Бога, Бог - причина и внутренний закон существования человека.