Юлиус Эвола - Языческий империализм

Среди итальянских авторов юный Эвола читал Папини, Михельштедтера, д'Аннунцио, лично знал знаменитых футуристов Джакомо Балла и Маринетти. Среди немцев он, в первую очередь, выделял Ницше, а также труды Отто Вайнингера, и, несколько позднее, Эрнста Юнгера, Освальда Шпенглера, Стефана Георге, Людвига Клагеса, Готтфрида Бенна и других консервативных революционеров. Его также очень интересовали русские консервативные революционеры, и особенно Федор Достоевский. Эвола также лично хорошо знал Мережковского. Но уже в первых постнигилистических книгах Эволы — "Теория Абсолютного Индивидуума", "Феноменология Абсолютного Индивидуума", "Эссе о магическом идеализме" и т. д. — звучат темы радикального и бескомпромиссного традиционализма, порывающего со всем полем профанической и декадентской культуры, с которой большинство консервативных революционеров все же продолжали быть связанными, несмотря на всю жесткость их критики культуры. Хотя в этих работах Эвола и апеллирует подчас к профаническим внесакральным философам — таким, как Гегель, Кант, Декарт, Фихте, Беркли и т. д. — он явно тяготеет к рассмотрению важнейших духовных проблем в контексте Традиции и традиционных сакральных учений.

В 1925 году появляется первая книга Эволы, целиком посвященная разбору традиционных доктрин индийской йоги — "Человек как потенция", которая во втором издании была названа "Йога могущества". Позже выходит труд по западной алхимической инициации — "Герметическая Традиция". Параллельно Эвола публикует сборник своих эссе относительно различных аспектов традиционных инициатических учений, а также тексты, переводы и комментарии членов небольшого эзотерического кружка, который сформировался вокруг него — "Группы УР". Этот сборник вышел под названием "Введение в Магию как в науку Я". Уже в этот период Эвола делает попытки реализовать определенные аспекты своей консервативно-революционной доктрины на практике. Он стремится повлиять в консервативно-революционном ключе, с особым акцентом на традиционализм, на итальянское фашистское движение. Но несмотря на определенное сходство между фашизмом и Консервативной Революцией, между этими идеологическими формами существовали и глубокие противоречия. В своей критике фашизма справа Эвола оставался таким же нонконформистом, как и в самые ранние периоды своего творчества. Хотя среди высших чинов фашистского движения были люди, которые ему симпатизировали, — сам Муссолини не раз позитивно отзывался о работах Эволы, — у него было множество врагов, и не только его журнал "Ля Торре" ("Башня") был закрыт по цензурным соображениям, но и многие его тексты публиковались в официальных фашистских журналах с большими осложнениями. Радикализм, бескомпромиссность и бесконечная преданность чистоте идеалов Традиции Эволы мешали многим фашистским чисто прагматическим идеологическим ходам (в частности, альянсу с Ватиканом), а также вызывали ярость у обычных «арривистов», конформистов и фашистских бюрократов. Но как бы то ни было, Эвола стремился придать своей деятельности не только чисто умозрительный, но активный, конкретный, созидательный характер, следуя пути традиционного воина, кшатрия, который может внутренне реализовать метафизические и трансцендентные ценности только через героическое, жертвенное, воинственное внешнее действие, действие Преодоления. Наиболее полным воплощением этого политического проекта Консервативной Революции в традиционалистском ключе было появление "Языческого Империализма".

В Италии "Языческий Империализм" особого отклика не вызвал, но совсем иначе обстояло дело в Германии, где перевод этой книги получил в конце двадцатых годов огромную известность. Так как Эвола стоял за итало-германский политический и геополитический альянс, а его позиция была начисто лишена шовинизма, узкого национализма и ксенофобии, которые были в целом не чужды итальянскому фашизму среднего периода, то немецкие консервативные революционеры увидели в нем автора, наиболее близкого к ним самим. С этого времени в Германии постоянно проходят конференции Эволы, он становится членом консервативно-революционных элитарных организаций — таких, как «Herrenklub» ("Клуб Господ") Генриха фон Гляйхена и принца де Рохана и т. д. Параллельно этому укрепляются связи Эволы с французскими традиционалистами, последователями и учениками Рене Генона. Эвола сам знакомится с Геноном, переводит на итальянский его книги и статьи, — в частности, "Кризис современного мира" и др., - поддерживает с ним постоянные контакты посредством писем.

В 1934 году Эвола пишет свою главную книгу — книгу жизни — "Восстание против современного мира". В ней он подробно излагает принципы традиционалистской Консервативной Революции. В первой части разбираются позитивные иерархические ценности истинного мира Традиции, во второй описываются этапы деградации Традиции и генезис современного мира — через переход власти от одной касты к другой, через сменяющие друг друга стадии патриархального и матриархального строя, вплоть до возникновения "современного мира", два наиболее страшных и апокалиптических, вырожденческих лика которого Эвола видел в Советской России и в Соединенных Штатах Америки. До сегодняшнего дня эта книга остается центральным классическим трудом по традиционализму.

Эвола пишет также несколько книг, посвященных расовой проблеме, в которых он исследует точку зрения Традиции по этому вопросу. В них он жестко критикует расхожие в то время в Германии и Италии теории биологического расизма. Классическим в этой сфере стал приведенный им пример о скандинавских народах европейского Севера, которых менее всего можно назвать духовными арийцами, сознающими высшие ценности арийской Традиции, несмотря на то, что в чисто биологическом смысле они могут служить образцом белой расы. В работах "Синтез расового учения", "Замечания по поводу расового воспитания" и т. д. Эвола говорит о трех типах расы — о "расе тела", "расе души" и "расе духа", которые совсем не обязательно совпадают между собой. Довольно откровенно критиковал Эвола и биологический антисемитизм, указывая на этническую разнородность евреев, которая отнюдь не мешает всем им принадлежать к одной и той же "расе души", обладать одними и теми же психическими реакциями. Что же касается особой исторической миссии евреев, которая широко обсуждалась в ту эпоху в самых различных кругах, то Эвола в его предисловии к итальянскому переводу знаменитых "Протоколов Сионских Мудрецов" справедливо замечал, что сами евреи и еврейство в целом отнюдь не являются источниками антитрадиционной и антисакральной стратегии, но представляют собой лишь жертвы темного воздействия более страшных и более глубоко скрытых антидуховных сил. Сам Эвола заверяет в книге "Путь Киновари": "Наконец, следует однозначно заявить, что ни я, ни мои друзья в Германии не знали о тех эксцессах, которые совершили нацисты по отношению к евреям, а если бы мы знали об этом, то ни в коем случае не одобрили бы этого".