Эрик Вейнер - Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей

В последний час последнего дня своей жизни Махатма Ганди провел встречу с министром только что созданного правительства Индии. После этого Ману принесла ему ужин — две чашки козьего молока, стаканчик овощного сока и три апельсина. За едой он прял кхади на своей прялке-чархе. Отметив, что на часах пять с небольшим, он легко поднялся на ноги. Пора было на вечернюю молитву. Ганди терпеть не мог опаздывать.

Его правнучки, которых он ласково называл «мои тросточки», поддерживали его с обеих сторон, пока он шел к месту для молитвы, где его уже ждали несколько сотен соратников. Сняв руки с плеч девушек, Ганди сложил их в жесте «намасте», приветствуя толпу.

В этот момент и подошел к нему крепкий мужчина в тунике цвета хаки. Ману решила, что он хочет дотронуться до ног Ганди в знак благоговения. Так часто бывало, и Ганди терпеть этого не мог. «Я самый обычный человек! — говорил он. — Зачем вам пыль с моих ног?» Ману сказала мужчине, что он мешает Ганди. «Ты что, хочешь его смутить?» — спросила она.

Тот резко ее оттолкнул — так, что она отступила на шаг назад, выронив четки и чехол для очков Ганди. В тот момент, когда она нагнулась за ними, один за другим прозвучали три выстрела. Воздух наполнился пороховым дымом, вспоминает Ману. «Стало почти совсем темно». Все еще держась на ногах и сложив руки в приветственном жесте, Ганди произнес: «О, Рама!» — и упал замертво [124] Высказывались сомнения в том, действительно ли это были его последние слова. Личный ассистент Ганди Венкита Кальянам около десяти лет назад заявил, что тот такого и вовсе не говорил. Еще позже он говорил агентству «Пресс Траст оф Индиа»: «Я никогда не утверждал, будто Ганди вовсе не взывал к Раме. Я лишь говорил, что не слышал, как он говорил: „О, Рама“…» «Never said ‘Hey Ram’ Weren’t Bapu’s Last Words: Gandhi’s PA», Times of India, January 30, 2018. .

Здесь запечатлены его последние шаги. Вереница белых каменных следов ведет по лужайке и обрывается там, где Ганди настигли пули убийцы. Мы с Кайлашем поставили ноги на два последних следа. Две босые ноги — коричневая и белая. Камень отдает холодом. Не в первый и не в последний раз я задаюсь вопросом: почему места чьей-то гибели наполняют меня таким умиротворением?

— А ты бы согласился? — спрашивает Кайлаш.

— На что?

— Жить вместе с Ганди. Пошел бы жить в его ашрам, если бы мог?

У Ганди были миллионы почитателей, но самых близких последователей было всего несколько сотен. Жить с ним рядом было непросто. Ближайшие помощники обязаны были соблюдать одиннадцать обетов, от простых (не красть) до трудных (физический труд) и совсем тяжелых (воздержание). Ганди, как мы уже видели, не всегда был приятен в обхождении. Бывал требователен, бывал жесток. «Жить с Ганди — словно ходить по лезвию меча» [125] Человек по имени Чандвани, Цит. по: Manuben Gandhi, Last Glimpses of Bapu, trans. Moli Jain (Agra: Shiva Lal Agarwala, 1962), 253. , — говорил один из его приближенных. Способен ли я столь искусно удерживать равновесие? — думаю я.

— Да, — наконец отвечаю я Кайлашу. — Я бы стал жить с Ганди.

Мои слова будто произносит кто-то другой, но я понимаю, что они искренни. Иногда мы не осознаем правды, пока не произнесем ее вслух. Я бы стал жить с Ганди — не вопреки высоким требованиям, а именно из-за них. Я трачу много денег и времени на повышение уровня комфорта, а ведь я знаю, что нужно мне не это. Как там говорил Эпикур? Кому малого недостаточно, тому ничего не достаточно. На момент смерти Ганди в его собственности были только пара очков, деревянная пиала для еды, карманные часы, а также подарок японского друга — три крошечных фарфоровых обезьянки — «не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла».

Вдыхая хлопья делийского воздуха, я выглядываю из окна такси и вижу, что пробки сегодня еще хуже, чем обычно. Мы едем на вокзал. Кайлаш настоял на том, чтобы проводить меня, хотя уже поздно. Я не стал спорить.

Пока мы ждем поезд, я рассматриваю Кайлаша. Он уже не тот тощий парнишка, с которым я познакомился столько лет назад. Он возмужал, вырос. Теперь это мужчина. И хороший человек. Я вижу в Кайлаше наследие Ганди. Упорство. Открытость новому. Неподкупную честность. Прирожденную доброту.

Кайлашу я обо всем этом не говорю. Он наверняка нашел бы это нелепым и довольно-таки кощунственным. Ганди-джи? И я? Ганди-джи на свете был один-единственный.

Может быть. А может быть, и нет. Сам Ганди не считал, что он уникум. Не бог, не святой. Просто человек, пробовавший новые непривычные способы борьбы и обладавший мощной силой, которая называется «любовь». Эйнштейн сердца.

На станцию прибывает поезд, и суета на платформе еще усиливается: носильщики тащат чемоданы размером с небольшую лодку; разносчики чая нараспев предлагают свой товар в надежде продать чашечку-другую; родственники хватают друг друга за руки, чтобы человеческая лавина не раскидала их по разным концам платформы.

Поезд замедляется и останавливается. На нем надпись: «Раджани-экспресс».

Я решил принять предложение мистера Роя и купить последний билетик на «очень хороший поезд». На «Не-Йога-экспресс». Это, конечно, была своего рода уступка, примирение с реальностью. Я проиграл. Провалился. Как и Ганди. Его мечте о мирном переходе к единой Индии не суждено было сбыться.

В последние дни он чувствовал, как без руля и без ветрил плывет по «больному, измученному штормом, голодному миру». Отчаяние едва не поглотило его, но он не переставал бороться. День, когда индийцы праздновали обретение независимости — 15 августа 1947 года, — Ганди провел в посте и молитвах. Вскоре после этого он исходил и изъездил все молодое государство, на поезде и пешком, чтобы унять кровопролитие. Он добился если не своих целей, то своих средств.

Способы борьбы важнее, чем ее цель. Я хорошо боролся. Я распознал несправедливость и бросил ей вызов. Я проявил творческий подход и с чистым разумом выступил против коварного врага — Индийских железных дорог. Я не прибег к насилию, хотя очень хотелось. Должен признать, что результаты оказались не теми, на которые я рассчитывал, но корень моих страданий — в желаниях, а не в этих результатах. Кроме того, будут ведь еще и новые битвы. Они всегда будут.

Кайлаш помогает мне поднять багаж в вагон и напоминает, чтобы я запер чемоданы на ночь. Непременно, обещаю я. Мы обнимаемся на прощанье, и он спрыгивает из вагона обратно на платформу. Несколько секунд я слежу за ним, а потом он исчезает в теплом ночном Дели, где в воздухе хоть топор вешай, а люди там — бесчисленные неугомонные души, спорящие друг с другом из-за тесноты и запутанной системы общественных отношений, любящие и спорящие, спорящие и любящие, а иногда и то и другое вместе.

Свое последнее путешествие Махатма Ганди тоже совершил на поезде. Через тринадцать дней после убийства его прах отправили по железной дороге в Аллахабад — город на слиянии трех священных рек. Там он и обрел покой.