Дэвид Харт - Бог. Новые ответы у границ разума

Тем не менее нужно пытаться ее понять, хотя бы временами. Этот вопрос не дает покоя разуму. И всякое глубокое размышление о контингентности вещей должно включать вопрос о Боге, который – независимо от того, считает ли человек, что на этот вопрос можно ответить, – должен задаваться снова и снова в ходе любой жизни, которая действительно наделена разумом.

Однако, независимо от того, можно ли удовлетворительно ответить на вопрос о Боге или нет, или хотя бы сформулировать его, эти рефлексии должны, по крайней мере, еще раз дать понять, что он совершенно отличается по своему характеру от любого всего лишь локального, психологического или культового вопроса относительно «богов» или «Бога». Боги окутаны природой и входят в человеческую мысль как наиболее возвышенные выражения ее силы; они возникают из великолепной энергии физического порядка. Однако Бог впервые увиден во все большей беспомощности природы – в ее бренности, контингентности и интерпретационной нищете. Его знают или воображают, или на Него надеются как на ту реальность, которая лежит за ужасной тенью потенциального небытия, падающей на все конечные вещи, включая богов. Боги являются существами среди других существ (beings), самыми прекрасными существами из всех, но все еще зависят от некоторой предшествующей реальности, которая составляет неколебимую основу их существования. Бог, однако, находится за пределами всех простых конечных существ, и сам является той конечной почвой, на которой должны покоиться любые основания. Поэтому Мундака-Упанишада говорит о Брахме, первенце среди богов, рождающемся от Брахмана, вечного Божества, который является источником всякого бытия, а затем наставляющем других богов о Брахмане. Боги не могли бы существовать вне природы, а природа не могла бы существовать вне Бога. [38]

Кроме того, должно быть не менее ясно, что философский натурализм никогда не может служить полной, логически связной или даже условно правдоподобной картиной реальности в целом. Пределы сил природы одинаковы независимо от того, олицетворяются они как божества или нет. Именно в тот момент, когда физическая реальность становится сомнительной и разум находит, что он должен отважиться выйти за пределы природы, если он хочет понять природу, натурализм требует от разума, чтобы тот вернулся назад, смирился с чистой абсурдностью и удовлетворился безответностью, закрывающей все пути к той цели, к которой он как раз не может не стремиться. Вопрос о существовании реален, понятен и неизбежен, и все же ответить на него или даже задать его натурализм бессилен. Старая и чрезвычайно здравая метафизическая максима гласит, что между существованием и несуществованием есть бесконечное качественное различие. Это различие, которого никогда не сможет преодолеть простой количественный расчет процессов, сил или законов. Физическая реальность не может объяснить своего собственного существования по той простой причине, что природа – физическая – это то, что, по определению, уже существует; существование, даже взятое как простой грубый факт, к которому не привязана метафизическая теория, логически выходит за пределы системы причин, которые содержит природа; оно в буквальном смысле является «гиперфизическим», или, переводя на латынь, super naturam . Это означает не только то, что в какой-то момент природа требует сверхъестественного объяснения или допускает его (что она и делает), но и, прежде всего, то, что ни в какой момент нет ничего абсолютно и самодостаточно естественного. Это логическое и онтологическое, но также и феноменологическое, гносеологическое и эмпирическое требование. У нас, по сути, нет прямого доступа к природе как таковой; мы можем приблизиться к природе только через интервал сверхъестественного. Только через непосредственную встречу с бытием вещи нам разрешен полностью опосредованный опыт восприятия этой вещи как естественного объекта; мы можем спросить, что она есть , только узнав, что она есть; и поэтому, познавая природу, мы всегда уже выходим за пределы, внутренне присущие естеству. Никто не живет в «натуралистической» реальности, и само понятие природы (nature) как совершенно замкнутого континуума есть плод воображения. Мы непосредственно уверены только в сверхъестественном и лишь вследствие этого можем предполагать реальность природы – не как абсолютно неопровержимый факт, а всего лишь как отдаленнейшее подобие предположения.

В этом состоит досадно устойчивая логическая ошибка тех физиков (таких как Александр Виленкин, Виктор Стенджер или Лоуренс Краусс), которые утверждают, что физика теперь обнаружила, как Вселенная могла спонтанно возникнуть из «небытия» (nothingness) без божественной помощи. На самом деле не имеет значения, могут ли теоретические модели, которые они предлагают, однажды оказаться правильными. Без всякого исключения, все, о чем они на самом деле говорят, – это просто формирование нашей Вселенной путем перехода из одного физического состояния в другое, от одного способа существования – к другому, но, конечно, не спонтанное возникновение существования из небытия (что логически невозможно). Спешу добавить, что они часто выпускают совершенно изумительные книги по этому вопросу, которые можно рассматривать просто как обзоры последних достижений спекулятивной космологии; но в качестве вклада в философские дебаты эти книги не имеют никакого значения. В плане чисто интеллектуального интереса это было бы замечательно однажды узнать, сформировалась ли Вселенная из квантового колебания, принадлежит ли она к бесконечной «экпиротической» последовательности вселенных, вызванной столкновениями браны, или к «конформно циклической» преемственности ограниченных эонов, является ли она результатом инфляционного квантового туннелирования из гораздо меньшей вселенной, возникла ли она локально из мультивселенной в ограниченной постоянной либо вечной хаотической инфляции и т. п. Однако, строго в онтологическом плане, ни одна из этих теорий не имеет никакого значения, потому что ни одна чисто физическая космология не имеет никакого отношения к вопросу существования (хотя одна или пара таких космологий, возможно, следуют в этом направлении). Опять же, «расстояние» между бытием и небытием качественно бесконечно, и поэтому здесь несущественно, насколько мало, просто, бессодержательно или неосязаемо-неопределенно то или иное физическое состояние или событие: оно все еще бесконечно удалено от небытия и бесконечно не способно создать себя из ничего. То, что физическая реальность, которую мы знаем, является результатом других физических реальностей, в той или иной степени было предположением большинства человеческих культур на протяжении всей истории; но это, к сожалению, не проливает никакого света на то, почему именно эта физическая реальность, будучи по своей сути контингентной, должна существовать вообще.