Питер Сингер - Гегель: краткое введение

При рассмотрении «Феноменологии духа» мы фактичес­ки уже сделали первые шаги в освоении диалектического метода, ибо в этой работе, как писал Гегель, он дал «образ­чик этого метода применительно к более конкретному пред­мету, к сознанию». Никто, кроме Гегеля, не мог считать сознание «конкретным предметом» (именно так оно пред­ставлено в «Феноменологии»). Но в поздних работах Гегеля мы находим более конкретные примеры применения диалектики, поэтому для простоты изложения начнем с примеров из «Философии истории». В описании истори­ческого процесса от Древней Греции до времени жизни Гегеля диалектика доминирует. Греческое государство было основано на традиционной морали. Граждане отождеств­ляли себя с обществом, жили в гармонии с ним и не по­мышляли о том, чтобы действовать против него. Общество с привычным жизненным укладом является начальной точ­кой диалектического движения или первой ступенью раз­вития, известной как тезис.

На следующей ступени тезис показывает себя неадекват­ным или противоречивым. В древнегреческом обществе эта противоречивость обнаруживает себя в вопросах Сократа. Греки не могли обходиться без свободного мышления, но самостоятельно мыслящий человек — смертельный враг при­вычной морали. Поэтому общество, основанное на привыч­ке, терпит крах перед принципами независимого мышления. Теперь нужно было развивать этот принцип, что и сделало христианство. Реформация признает высшее право совести индивида. Гармония греческого общества утрачена, но сво­бода торжествует. Это вторая ступень диалектического дви­жения, противоположная первой ступени или отрицающая ее. Она известна как антитезис.

Вторая ступень также проявляет себя неадекватно. Сво­бода сама по себе оказывается слишком абстрактной и ли­шенной содержания, она не может служить основой постро­ения общества. Осуществленный на практике принцип абсо­лютной свободы оборачивается террором Французской ре­волюции. Мы видим, что привычная гармония и абстрактная свобода индивида являются односторонними. Они должны соединиться таким способом, который защищал бы их и исключал различные формы односторонности. Это происхо­дит на третьей, более адекватной ступени развития мысли, в процессе синтеза. В «Философии истории» синтез в общей диалектике мысли явился германским обществом времен Гегеля. Философ считал это общество гармоничным, по его мнению, это было разумно организованное органическое общество, сохраняющее свободу индивида.

Каждое диалектическое движение заканчивается син­тезом, но не каждый синтез останавливает диалектический процесс так, как, по мнению философа, положило конец диалектическому развитию истории современное ему орга­ническое общество. Часто синтез, адекватно соединяющий вместе предшествующие тезис и антитезис, оказывается од­носторонним в другом отношении. Тогда он послужит тези­сом нового диалектического движения, и, таким образом, процесс продолжится. Мы видели, что в «Феноменологии духа» так случалось не раз. Например, раздел, посвящен­ный сознанию, заканчивался появлением самосознания. Принимая самосознание как тезис, мы видели, что оно нуждалось в некотором объекте, от которого оно могло бы дифференцироваться. Внешний объект можно считать ан­титезисом. Но этого было недостаточно, потому что вне­шний объект есть нечто чуждое или враждебное самосоз­нанию. Синтезом обеих ступеней развития было желание, при котором самосознание удерживает внешний объект, но делает его своим. Желание, в свою очередь, оставалось (буквально) неудовлетворенным, и мы переходили к внеш­нему объекту, который был самим самосознанием. Второе самосознание можно считать антитезисом первого, а син­тез тезиса и антитезиса создавал ситуацию, в которой гос­подин доминировал над рабом, тем самым получая призна­ние. Новый синтез оказывался не более постоянным, чем предыдущие, ибо все заканчивалось тем, что раб становил­ся более независимым и обладал большим самосознанием, чем господин. Этот антитезис находит синтез в стоицизме, в философии господина и раба и так далее.

В «Науке логики» тот же подход применен к абстракт­ным категориям, которыми мы мыслим. Гегель начинает с понятия наиболее неопределенной, не имеющей содержа­ния общности: бытия или пустого существования. Чистое бытие, говорит Гегель, есть абстрактная неопределенность и непосредственность. Чистое бытие не имеет в себе объек­та для размышления и познавания. Оно совершенная пус­тота, фактически оно ничто. Такое начало захватывает дух, но диалектика «Науки логики» развивается дальше. Пер­вый тезис, бытие, превращается в свой антитезис, ничто. Бытие и ничто суть одно и то же и в то же время они противоположны. Следовательно, их истина есть движение исчезновения одного в другом, иначе говоря, их истина есть становление.

Так диалектика увлекает нас. Но мы не последуем за ней. Мы уже познали идею диалектического метода. Для Гегеля это метод изложения, но это и метод, который «не есть нечто отличное от своего предмета и содержания, ибо именно содержание внутри себя, диалектика, которую он имеет в себе самом, движет вперед это содержание». В категориях, которыми мы мыслим, в развитии сознания, в развитии истории существуют противодействующие элемен­ты, приводящие к распаду того, что казалось устойчивым, и появлению чего-то нового, примиряющего эти элементы. Но это новое, в свою очередь, развивает в себе внутреннее напряжение. Этот процесс является необходимым, потому что ни мысль, ни сознание не могут начать существование в адекватной форме. Они могут достичь адекватности толь­ко в процессе диалектического движения. По мнению Ге­геля, диалектика проявляет себя как метод изложения прогрессивного движения, потому что мир существует в диалектическом развитии.

В «Науке логики» Гегель прямо говорит о своем намере­нии — показать необходимость абсолютной идеи. Как мы видели, он начинает с чистого бытия и показывает, что ди­алектическая необходимость приводит это понятие к другим понятиям, более точно и верно схватывающим природу ре­альности. В свою очередь, эти другие понятия оказываются неадекватными и требуют использования других понятий, пока, наконец, мы не приходим к «абсолютной идее», о которой Гегель говорит: «Все остальное есть заблуждение, смутность, мнение, стремление, произвол и бренность. Един­ственно лишь абсолютная идея есть бытие, непреходящая жизнь, знающая себя истина и вся истина». Таким образом, «Логика» во многом сходна с «Феноменологией», однако первая действует в сфере понятий, а вторая — в сфере со­знания. Поэтому цель «Логики» не абсолютное познание, но абсолютная идея как она есть. Я не касаюсь того, доказуема ли необходимость абсолютного идеализма, но нужно еще найти такого современного философа, который бы верил, что Гегель достиг своей цели.