Питер Сингер - Гегель: краткое введение

Далее, современников не устраивало то, что кантианская этика ведет к разделению человеческой природы. В «Пись­мах об эстетическом воспитании» Шиллер также критико­вал Канта. Он считал, что философию Канта необходимо усовершенствовать, заимствуя из «Критики способности суж­дения» модель эстетического суждения как единства разума и воображения. Несомненно, говорил Шиллер, вся наша жизнь должна протекать в такой гармонии. Описывать чело­веческую природу как разрывающуюся между разумом и страстью и нашу нравственную жизнь как вечную борьбу между ними — значит унижать человечество. Такое положе­ние сокрушает все надежды. Возможно, предполагал Шил­лер, Кант точно живописал жалкое состояние внутреннего мира людей его времени, но так было не всегда и так не должно быть. В Древней Греции, чистотой художественных форм которой восхищался весь мир, существовало гармо­ничное единство между разумом и чувством. Шиллер убеж­дал в необходимости возрождения принципов красоты во всех сферах жизни, ведь оно послужит основой восстанов­ления давно утраченной гармонии человеческой природы. Позднее Гегель напишет, что философия Канта «... состав­ляет основу и исходный пункт новейшей немецкой филосо­фии». Мы могли бы добавить, что Фихте и Шиллер, каждый по-своему, указали области, в которых философию Канта следовало считать «отправным пунктом» для дальнейшего исследования. Непознаваемая «вещь-в-себе» и понятие са- мопротиворечивой человеческой природы, с точки зрения наследников Канта, были проблемами, ждущими своего ре­шения. В одном из своих ранних эссе Гегель восхищался несогласием Шиллера с мнением Канта о человеческой при­роде и особенно с тем его положением, что дисгармония человеческой природы не вечна, а преодолима. Однако Ге­гель не мог согласиться с тем, что решению этой проблемы поможет эстетическое воспитание. Он рассматривал преодо­ление дисгармонии человеческой природы в первую оче­редь как задачу философии.

Гегель очень хорошо учился в школе, поэтому он получил стипендию для обучения в хорошо известной духовной се­минарии в Тюбингене, где изучал философию и теологию. В семинарии Гегель подружился с поэтом Гельдерлином, а также с еще одним очень способным студентом моложе их, по имени Фридрих Шеллинг, изучавшим философию. Он приобрел из­вестность в Пруссии еще тогда, когда никто не слышал о Гегеле. Позднее, когда авторитет автора «Феноменологии духа» превзошел репутацию Шеллинга, тот имел обыкнове­ние сетовать, что бывший друг развил его собственные идеи. Проведя параллель между взглядами Шеллинга и Гегеля (хотя сегодня мало кто читает Шеллинга), можно убедиться в не­безосновательности этих жалоб, хотя нельзя не принимать во внимание, что Гегель гораздо больше способствовал ре­шению тех проблем, взгляды на которые у обоих философов совпадали.

Закончив обучение в Тюбингене, Гегель получил место домашнего учителя в богатой семье в Швейцарии. Следую­щим этапом стало репетиторство во Франкфурте. В этот период Гегель продолжает читать философскую литературу и размышлять над вопросами философии. Он писал эссе о религии — не для публикации, а для себя. В этих эссе он выступает как исключительно радикальный мыслитель. Иисус сравнивается с Сократом и на проверку, оказывается, несом­ненно, худшим учителем этики. По мнению Гегеля, ортодок­сальная религиозность препятствует возрождению гармонии человека, потому что религия заставляет его подчинять силу своего ума внешней власти. До конца жизни Гегель сохранил в какой-то степени отрицательное отношение к ортодоксаль­ной религии. Однако позднее его нетерпимость ослабела ровно настолько, что он стал считать себя христианином и регулярно посещать службу в лютеранской церкви.

Когда в 1799 г. умер его отец, Гегель получил скромное наследство. Он отказался от репетиторства и присоединился к своему другу Шеллингу, работавшему в Иенском универ­ситете, в небольшом герцогстве Веймарском. Шиллер и Фихте жили в Иене. Шеллинг был уже широко известен. Гегель, напротив, фактически ничего не опубликовал. Помимо на­следства он был вынужден довольствоваться только неболь­шим гонораром, который он получал от немногих студентов, приходивших слушать его частные лекции (в 1801 г. их было 11, в 1804 г. — 30). В Иене Гегель опубликовал большой памфлет о различиях между философией Фихте и Шеллинга: по мнению Гегеля, взгляды Шеллинга в любом случае были предпочтительнее. В тот период Гегель вместе с Шеллингом издавал «Критический журнал философии», для которого он написал несколько статей. В 1803 г. Шеллинг покинул Иену, и Гегель начал готовить свою первую большую работу «Фе­номенология духа». Полученное наследство закончилось, и Гегель очень нуждался в деньгах. Он подписал договор с издателем, который гарантировал ему получение определен­ной суммы. Договор содержал драконовские условия, кото­рые вступали в силу, если Гегель не предоставит рукопись к обусловленной дате — 13 октября 1806 г. По случайности именно в этот день Иену заняли французские войска, одер­жавшие победу над Пруссией. Гегель вынужден был торо­питься, чтобы успеть закончить последние разделы книги к крайнему сроку. К своему ужасу, он обнаружил, что нет дру­гой возможности, кроме как отослать рукопись — единствен­ный экземпляр — в условиях неразберихи, вызванной тем, что Иена была окружена вражескими войсками. К счастью, рукопись доставили без помех, и в начале 1807 г. работа была издана. Первая реакция была вежливой, хотя вряд ли книгу встретили бы восторженно. Шеллинг был возмущен, обнаружив, что вводная часть содержала полемические выпады против его, как ему казалось, взглядов. В письме Гегель объяснил, что он намеревался критиковать отнюдь не Шеллинга, но его недостойных подражателей. Шеллинг от­ветил, что во вводной части не было сделано этих различий, и не успокоился. Их дружба закончилась.

Жизнь в Иене была нарушена французской оккупацией. Университет закрыли, и Гегель в течение года работал редак­тором газеты. Затем он принял предложение стать директо­ром гимназии в Нюрнберге. Гегель оставался в этой долж­ности девять лет и преуспел на этом поприще. В дополнение к общим предметам он преподавал ученикам философию. Неизвестно, понимали ли они его лекции. В Нюрнберге личная жизнь Гегеля наладилась. Он усыновил своего вне­брачного сына, мать которого была хозяйкой пансиона, в котором жил Гегель. О ней писали, что у нее еще двое вне­брачных детей. В 1811 г., когда Гегелю был 41 год, он женил­ся на женщине из старой нюрнбергской семьи. Хотя девуш­ка была вдвое моложе Гегеля, их брак, по свидетельству современников, был счастливым. У них было двое сыновей, а после смерти матери первого сына жена философа оказа­лась достаточно мудрой, чтобы принять и этого ребенка в свою семью.