Коллектив авторов - Аристотель. Идеи и интерпретации

5) цитаты у Аверроэса (в «Кратком изложении» и в «Среднем» комментарии).

Перелагая учение о росте в последней главе своего (направленного против стоиков) трактата «О смешении», Александр пишет, что будет излагать учение Аристотеля о росте и питании (τὴν Ἀριστοτέλους δόξαν τὴν περὶ αὐξήσεώς τε καὶ τροφῆς) [428]. Он замечает, что все растущее растет за счет за счет прихода чего-то извне [429]. Для Александра важно выяснить, что именно растет и «что такое растущее» (τί ποτέ ἐστι τὸ αὐξόμενον). Растёт то, что с одной стороны принимает прибавление, а с другой — остается тем же самым, сохраняя собственную природу. Поэтому не считается растущим то, что превращается в некое другое тело, большее по объёму. Следовательно, растёт тело, которое сохраняется и остаётся самим собой, но не пища [430].

Александр поясняет, каким образом связаны усвоение (прибавление) пищи и рост отдельных органов тела, привлекая понятие подобочастных (плоть, кости, кровь) и неподобочастных (лицо, рука):

«Прибавляемая пища (προσκρινομένη τροφή) прибавляется не так, что становится лицом или рукой, но превращается (μεταβάλλουσα) в плоть, кости или каждое из других подобочастных (ὁμοιομερῶν), и, прибавляясь к ним, становится причиной роста всего тела» [431].

Далее Александр продолжает выяснение того, что же всё-таки возрастает, и что остаётся неизменным, различая плоть как форму и плоть как материю:

«Когда мы говорим, что плоть течёт и непрерывно прибывает и убывает, мы говорим, что плоть претерпевает всё это по материи. С другой стороны, когда мы говорим, что плоть остаётся (μένειν) той же самой, мы берём плоть применительно к эйдосу и утверждаем это в отношении эйдоса (ἀπὸ τοῦ εἴδους καὶ κατὰ τὸ εἶδος). Ибо всё, что имеет бытие в материи, по материи всякий раз делается разным, потому что она никогда не остаётся (μένειν) той же самой нумерически, но непрерывно превращается по своим частям (μεταβάλλουσάν), и всякий раз становится иной, однако по своему эйдосу каждая вещь нумерически остаётся сама собой. Ибо это в отношении эйдоса плоть остаётся той же самой нумерически. И пусть одно из подлежащей (ὑποβεβλημένης) материи убывает, а другое прибывает, нечто в ней остаётся неизменным (μένον ἐν αὐτῷ): сохраняется эйдос плоти (φυλάσσει τὸ τῆς σαρκὸς εἶδος), препятствующий ей совершенно исчезнуть в череде изменений. Ибо существо (τὸ εἶναι) плоти не в такой вот определённой величине, которая как раз и не остаётся той же самой из-за течения (ῥύσιν) материи, а в таком вот эйдосе (ἐν τῷ εἴδει τῷ τοιῷδε), который остаётся тем же (ταὐτὸν μένει), пока сохраняется хоть что-то от плоти» [432].

Итак, Александр говорит, что плоть текуча по материи, но остаётся той же самой применительно к эйдосу (ἀπὸ τοῦ εἴδους) и в отношении эйдоса (κατὰ τὸ εἶδος). В притоках и оттоках материи, которые претерпевает одушевлённое тело, «эйдос плоти» остаётся неизменным. В нем и состоит существо плоти.

Далее, Александр подчеркивает, что говорить о росте можно только применительно к «эйдосу» плоти [433], поскольку именно он есть нечто стабильное, а потому можно говорить о его количественных изменениях. Напротив, материя всякий раз иная, и относительно неё нельзя сказать ничего. Таким образом, именно в силу того, что эйдос неизменен как сущность (в силу того, что он сохраняет свою идентичность), эйдос может являться субъектом акцидентальных изменений (в данном случае — по количеству).

Продолжая объяснять механизм питания и роста организма, а также сохранения у растущего его особенных форм, Александр иллюстрирует это следующим образом. Как мы помним, Аристотель говорил о трубке (αὐλός) и протекающей сквозь нее материи, сравнивая при этом трубку с вином, а материю с водой [434]. У Александра трубка превращаются в «кишку» (ὁ σωλήν), а то, что сквозь нее протекает, автор именует то вином (οἶνος), то водой (ὕδωρ), то просто жидкостью (ὑγρόν). Кишка, через которую течет жидкость, сохраняет свою форму (σχῆμα), хотя, в зависимости от объёма протекающей через неё жидкости, кишка то сжимается, то расширяется. При этом возрастающим является не подлежащее (вода), ибо вода не имеет идентичности. Именно форма, обладающая устойчивостью (идентичностью), допускает расширение и сжатие (т. е. возрастает и убывает). Схожим образом, продолжает Александр, у живых существ возрастающим является эйдос (εἶδος). Материя проходит сквозь живое существо и, в зависимости от её количества, эйдос уменьшается или возрастает, сохраняя свою форму (т. е. индивидуальность, идентичность). Тот же самый эйдос изменяется по количеству (становясь то большим, то меньшим), как и форма кишки меняется (сжимаясь и расширяясь), но сохраняет идентичность (остается устойчивой):

«Это как если кто-нибудь представит, что вино (οἶνον) течет через некую кишку, которая благодаря своей гибкости и податливости сохраняет ту же самую форму (σχῆμα), и всякий раз, когда жидкости (ὑγρόν), текущей через нее, становится меньше, кишка сжимается, но сохраняет форму (σχῆμα) относительно уменьшившегося объема (ὄγκῳ), а когда жидкости больше — расширяется во все стороны и вмещает больший объем. Ибо как применительно к этой кишке возрастающим (τὸ αὐξανόμενόν) является не вода, поскольку вода не сохраняет своего начала (ἀρχήν), но становится чем-то иным, — то большим, то меньшим, — но форма относительно воды пребывает устойчивой (τὸ μένον) и принимает расширение и сжатие, так, следует полагать, происходит и применительно к естественно возрастающим. Ибо материя, к которой относится возрастающий эйдос (ἐφ’ ἧς τὸ αὐξόμενον εἶδος), с необходимостью в разное время иная из-за непрерывности оттока (ἀποκρίσεις), а эйдос при текучей материи (ἐπὶ τῇ ὕλῃ τῇ ῥεούσῃ), — аналогично (ἀναλόγως) форме кишки, — уменьшается (μειοῦσθαι), когда материи становится меньше, но возрастает (αὔξεσθαι), когда приток (προσκρίσεως) материи становится больше, при сохранении собственной формы (σχήματος). Тот же самый эйдос при увеличении материи [становится] больше, чем при её уменьшении, как и форма кишки, вследствие гибкости, меняется вместе (συμμεταπίπτοντος) с тем, что через неё течёт» [435].

Таким образом, то, что возрастает в живом растущем теле, — это его эйдос .

Применительно к нашему рассуждению интересен комментарий Филопона на «О возникновении и уничтожении» Аристотеля [436]. Он важен и сам по себе, и потому, что Филопон использует утраченный комментарий Александра Афродисийского на «О возникновении» Аристотеля (в тексте имеются прямые указания на это: «ὁ ᾿Αφροδισιεὺς ἐκτίθεται ᾿Αλέξανδρος»). Комментируя в GС I, 5, 321 b 10 («надо попытаться найти решение трудности [состоящей в том, что при росте растущее тело остается тем же, но нечто к нему прибавляется]»), Филопон начинает с того, что воспроизводит фрагмент 321а 117-22 Аристотеля, замечая, что