Коллектив авторов - Аристотель. Идеи и интерпретации

Для нашего рассуждения важно, что Александр однозначно ассоциирует «форму» (σχῆμα) с качественной формой, но не с количественной , каковой её считает Филопон. Характерно, что христианский богослов Мефодий Олимпийский в полемике с Оригеном развивал именно эту линию, считая чувственно воспринимаемый облик тела качественной формой, ποιὰν μορφήν (об этом ниже ).

Филопон полагает, что механическая замена одних частей тела статуи на другие приводит к тому, что ее индивидуальный облик (τὸ σχῆμα τὸ ἄτομον), как целое, будет искажен (κολοβὸν τὸ ὅλον) [457]. Напротив, в отличие от статуи, у которой заменяются неподобочастные, живое органическое тело меняется на уровне мельчайших частиц, разумеется подобочастных. При этом отток незамедлительно уравновешивается притоком (διαφορήσεως… ἐπανισουμένης εὐθὺς), так что все совершается без какого-либо разрыва (κατὰ συνέχειαν):

«То же случается и с нашим телом: рассеивание (διαφορήσεως) [458]материи происходит повсюду, мельчайшим частицами (λεπτομερῶς), и если где-либо [убыль] становится больше, это тут же непрерывно (κατὰ συνέχειαν) уравновешивается от непосредственно окружающей (ἐκ τῶν πέριξ συνιόντων) материи. Это, как говорил Гиппократ, „одно соистечение, одно содыхание, симпатия всего“ (σύρροια μία, σύμπνοια μία, πάντα συμπαθέα) [459]. Поэтому эйдос никоим образом не затрагивается (οὐδὲν πάσχει) притока и оттока материи (ἐπιρρύτου καὶ ἀπορρύτου)» [460].

Характерным образом Филопон опять переводит рассматриваемую проблему в план рассуждения о сохранении нумерической идентичности меняющимся во времени живым индивидом, например Сократом [461]:

«Ибо, если при изменяющейся материи эйдос тоже не сохраняется, но становится нумерически различным в разное время (ἄλλοτε ἄλλο), то и составленное из этих двух (τὸ ἐξ ἀμφοῖν συγκείμενον) не останется нумерически тем же. Таким образом, пока данный человек, например, Сократ, существует, он пребывает нумерически тем же (ὁ αὐτός ἐστι κατ’ ἀριθμόν): если материя не остается той же, его эйдос с необходимостью должен оставаться тем же» [462].

В противоположность Аристотелю, который, как было показано выше, говорит о том, что это эйдос со временем утрачивает способность оформлять материю [463], Филопон говорит о снашивании и усталости материи , наделяя её, таким образом, физическими свойствами:

«Не следует считать, что мерами утекающая материя со временем заменяется вся целиком (ὅλην καθ’ ὅλην), так что в нас к старости нет ничего от изначального тела, изначальное сгущение которого [составило] в нас первое подлежащее (τοῦ ἐξ ἀρχῆς ἐκ τῆς πρώτης συμπήξεως ὑποκειμένου ἐν ἡμῖν). Если бы это было так, живые существа были бы бессмертны, поскольку их материя всегда была бы расцвете (τῆς ὕλης ἀκμαζούσης) [сил]. На деле, однако, вследствии ослабевания (κάμνειν) со временем, она не способна всегда (δι’ ὅλου) поддерживать эйдос. Под действием противонаправленных сил, она не может всегда сохранять гармонию и правильную пропорцию (ἁρμονίαν καὶ σύγκρασιν) частей, [изначально] сообразованных друг с другом (τῶν συναρμοσθέντων)» [464].

Выше Филопон говорил о расцвете плоти, а теперь о расцвете материи, таким образом, для него это синонимы.

Постулирования непрерывности меняющегося подлежащего Филопону недостаточно. Он отказывается от представления предшественников о тотальной текучести вещества и говорит о наличии в материи неких «комков», резистентных к размыванию и диссипации, устойчивых к изменениям и сохраняющихся в теле индивида пожизненно. Он иллюстрирует мысль примером с рубцами :

«Не вся материя рассеивается (διαφορεῖσθαι), но её особенно твердые части (τὰ στερεώτερα) всегда остаются нумерически теми же. Вот почему мы видим, что рубцы от травм (τὰς ἐκ τραυμάτων οὐλάς), которые случилось получить с юности (ἐκ νεότητος), пребывают (μενούσας) в плоти и на костях (ἐν σαρξὶ καὶ ὀστοῖς) до самой смерти (μέχρι θανάτου). Так что и по этой причине эйдос с необходимостью пребывает нумерически тем же» [465].

Скорее всего, пример с рубцами присутствовал в несохранившемся комментарии Александра, поскольку его также использует Ориген (см. ниже). Кроме того, у Александра в греческом Quaestio 1.5 мнение об устойчивости материи содержится во введении к постановке проблемы и не отвергается в последующем обсуждении [466].

В заключение Филопон еще раз подчеркивает, что хотя рост происходит посредством тела (σώματι γινομένης τῆς αὐξήσεως), пустота при этом не образуется, и тело не проходит сквозь тело.

Сказанное опять иллюстрируется при помощи кишки, через которую течет вода:

«Когда в кожаной кишке случается прибавление воды, привходящее просто размещается рядом с уже существующей водой и проталкивает вперед находящееся перед ней, после чего разбухание (πλεονασμὸς) воды происходит равномерно (ἰσοτίμως) повсюду, и таким образом любая часть кишки растягивается равномерно (ὁμοτίμως ἐκτείνεται). Также происходит и в случае роста» [467].

Превращённое в кровь питание протекает по венам в каждое из подобочастных. Питающая сила (θρεπτικῆς δυνάμεως) в каждой из частей усваивает питание и превращает его в сущность подлежащего (ὑποκειμένου οὐσίαν) [468], а это приводит к росту во всех направлениях (κατὰ πᾶσαν διάστασιν) [469].

«А поскольку природа отвечает также за форму (σχήματος) частей, то при возникновении избытка подлежащей материи, она равномерно растягивает применительно к материи (ἐφαπλοῖ ἐπὶ ταύτην) каждый из эйдосов, и таким образом мы говорим, что всякая часть возросла в той самой мере, в какой произошло растяжение форм (ἐπέκτασιν τῶν σχημάτων). И также, как при возрастании количества воды внутри кишки её внешняя поверхность (περιφέρεια) в каждой своей части принимает ту же меру растяжения (ἐπέκτασιν), так если материя вещей возрастающих увеличивается в количестве, их эйдосы в той же мере растягиваются (τὰ εἴδη ὁμοτίμως ἐπ’ αὐτὴν ἐφαπλοῦσθαι)» [470].

Слова о растяжении эйдосов и форм свидетельствуют о том, что Филопон говорит не о сущностном, но о количественном эйдосе.

Отметим, что традиция рассуждений о росте и растущем продолжила существование и в платоновской традиции, которая вобрала как аристотелевские так и стоические элементы. Современник Филопона Симпликий (c. 490 — c. 560) пишет в комментарии на «Категории» Аристотеля:

«И хотя материя непрерывно течет (ῥέῃ συνεχῶς), и кто-то с этим согласится (τοῦτο δοίη τις), и у тел до бесконечности (ἐπ’ ἄπειρον) имеются прибавления и убавления, но сходным образом есть нечто, что очевидно пребывает (τὸ μένον), будь то второе подлежащее (τὸ δεύτερον ὑποκείμενον), как это именуют некоторые, либо индивидуально определенное (τὸ ἰδίως ποιόν), как говорят другие, или видовая сущность (ἡ κατὰ τὸ εἶδος οὐσία), или индивидуальная и составная сущность (ἡ ἄτομος καὶ σύνθετος οὐσία), или нечто подобное, что и в изменениях устойчиво и остается узнаваемым (γνωρίζεται) от начала до конца. Речь идет о зримых [вещах], а не о невидимом и вызывающем споры» [471].