Квентин Фиоре - Война и мир в глобальной деревне

В применении артиллерии и развертывании сил Наполеон был полностью сыном своего индустриального времени, с его новой специализацией и концентрацией на одном достижении и одном продукте:

Один из лучших афоризмов Наполеона гласит: «Принципы войны те же, что и принципы осады. Огонь следует сосредоточить в одной точке, а едва брешь пробита, равновесие нарушается; остальное уже ничто». Как заметил капитан Б. Г. Лиделл Гарт, поздние военные комментаторы хватались за слова «в одной точке» и в значительной степени игнорировали реально значимое слово «равновесие» в конце предложения, каковое несомненно содержит важный урок, который император пытался донести до своих офицеров. Только при нарушении вражеского «равновесия» возможна победа; концентрация огня и проделывание бреши суть лишь способы достижения цели — а последняя есть психологическое уничтожение вражеской воли к продолжению сопротивления. Это далеко не единственное непонимание, возникшее при первом прочтении. Например, немало споров вызвало слово «точка», одна школа историков утверждала, что Наполеон имел в виду самую сильную часть линии врага, другая — что он говорил о самой слабой. Однако анализ текущей кампании [Пьемонт, 1794 год], которая послужило поводом для высказывания Наполеона, показывает, что он мог вполне использовать слово «шарнир» или «узел» вместо «точки»; невероятно, но даже такая малость как беспечный выбор слова может привести к серьезному недопониманию. Наполеону приписывали многие идеи, которые он сам бы первым опроверг.

Мечта Наполеона о континентальной системе делает его отцом европейского единого рынка

Ограничения видения, порожденные новой индустриальной технологией, оказали влияние не только на ратное искусство Наполеона, но и на его взгляды на экономику. Его идея «континентальной системы» сегодня воплотилась наконец в европейском едином рынке. Как и наша космическая программа, она устарела больше чем на век. Ничто, однако, не проиллюстрирует лучше союз вооруженных сил, экономики и образовательных концепций, чем вклад Наполеона в социальные и экономические теории того времени. В «Жизни Наполеона» Роуз говорит:

Среди многих заблуждений французской революции не было ничего более коварного, чем идея, что богатство и власть англичан основаны на искусственном фундаменте. Эта ошибочная уверенность в слабости Англии выросла из доктрины, изложенной «экономистами» и «физиократами» во второй половине XVIII века: коммерция не сама по себе производит богатство, ведь она только представляет распределение продуктов земли; а вот земледелие является единственным источником истинного богатства и процветания.

Поэтому они превозносили сельское хозяйство, пренебрегая коммерцией и производством, и сама революция, в немалой степени спровоцированная вопросами земледелия, стремилась во многом к той же цели. Робеспьер и Сен-Жюст не переставали противопоставлять достоинства простой сельской жизни коррупции и слабости внешней торговли; когда в начале 1793 года якобинское рвение втянуло молодую республику в конфликт с Англией, ораторы в Конвенте уверенно пророчили падение современного Карфагена.

Керсен объявил, что «мощь Англии зиждется на фиктивном достатке: ...ограниченное территорией, публичное будущее Англии находится почти полностью в ее банке, а это здание полностью подпирается морской торговлей, в отличие от держав наподобие Франции, которая стоит на собственных ногах».

Сегодня Ньерере в Танзании использует вертолеты и радио из-за дефицита рельсов и шоссейных дорог. Вот отличный пример того, как отсталость упрощает использование новейших технологий. Однако он сам — аграрий, который хочет использовать новейшую технологию, чтобы подтвердить принцип децентрализма, ей присущий. Его промышленники, с другой стороны, связаны с более старой моделью централизма и механической специализации. В свое время может начаться гражданская война — из-за противостояния технологий. Так произошло в американской истории, когда дисбаланс аграрной экономики и экономики механической не только привел к острому конфликту интересов, но и (как отметил Гэлбрейт в «Новом индустриальном обществе») «отсрочил ликвидацию рабства на несколько лет». Аграрное общество не имеет ни целей, ни

задач, ни специальных техник производства. Электрическое общество придерживается той же политики, что и аграрное, поскольку оно быстро переводит аппаратные средства в программы или информацию. Информация приближается к «тренировке» речи и все больше и больше становится доступной для изучения детьми. Следующий комментарий из Гэлбрейта помогает определить войну как образование, с одной стороны, и выявить родственные ей проблемы насилия и самосознания, с другой стороны:

«Хорошая шутка стоит тысячи слов». — Пэт Полсен

Проблема целей начинается со взаимоотношений между личностью и организацией, в данном случае техноструктурой. То, что организация ждет от общества, является лишь отражением того, что ее члены ждут от организации. Если солдаты служат только за плату, то армия вряд ли будет глубоко интересоваться вопросами политики — по крайней мере до тех пор, пока солдаты получают вознаграждение. Но если, подобно солдатам Кромвеля, они служат для того, чтобы спасти свои души, то вряд ли они будут безразличны к политике, особенно в порочной стране. Тогда законодателям лучше держать свои двери на замке. Если же в армию вступают не столько из-за избытка воинской отваги, сколько для того, чтобы сделать политическую карьеру, как это происходит в Латинской Америке, то опасность еще более возрастает. Если от корпорации ждут в основном денежной выгоды, то и корпорация будет стремиться к тому, чтобы получить от общества деньги. Но если те, кто причастен к корпорации, руководствуются соображениями экономической безопасности или престижа, то это не может не отразиться на том, как ведутся дела в корпорации.

В «Репортаже с Железных гор» читаем:

Война не есть, вопреки общественному мнению, в первую очередь инструмент политики, используемый народами для распространения или защиты выраженных политических ценностей или экономических интересов. Напротив, она сама по себе есть базис организации, на которой построены все современные общества. Общая приблизительная причина войны — видимое пересечение интересов одной нации с устремлениями другой. Но в корне всех явных различий национальных интересов лежат динамические требования самой системы войны ради периодического вооруженного конфликта. Готовность к войне характеризуется современной социальной системой шире, чем экономические и политические структуры, которые она замещает.