Василий Налимов - Прошлое в настоящем

В последующих сериях испытуемая А описывает «голубую пелену», которая расширялась по мере того, как размывались границы вазы. Она покрывала стол, на котором стояла ваза, и стену за ним, окрашивая их в голубой цвет. В десятом сеансе «пелена» превратилась в «туман», а в одиннадцатом – туман стал «морем синевы»… «оно потеряло свои границы, и я, видимо, тоже», и, описывая общее впечатление, она говорит: «Я плыла в море голубого и в какой-то момент почувствовала, что начинаю тонуть…» Тем не менее, несмотря на возникавшую иногда тревожность, опыт медитации был для нее привлекательным (с. 207).

В книге [Panke, Richards, 1963] авторы, суммируя литературные данные, пытаются представить опыт мистического состояния сознания в следующих связанных между собой девяти категориях:

1. Целостность. Мы утверждаем, что опыт восприятия недифференцированной целостности есть отличительная черта мистического сознания. Такая целостность может быть как внутренней , так и внешней…

Внутренняя целостность, по свидетельствам разных людей, ощущается следующим образом: исчезает осознание всех обычных чувственных впечатлений (зрительных, слуховых, кожных, обонятельных, вкусовых, кинестетических) и кажется, что эмпирическое эго (т. е. обычное ощущение индивидуальности) умирает или увядает, в то время как чистое осознание того, что переживается, продолжается парадоксально долго и как будто расширяется по мере слияния с обширным внутренним миром, в пространстве которого ощущается движение сквозь бесчисленные «размерности бытия» к цели, которая воспринимается как нечто, имеющее статус предельной реальности бытия. Внутренняя целостность достигается, когда сознание сливается с «основой бытия» вне всякого эмпирического различения. Таким образом, сознание не исчезает, хотя осознавание его прекращается (с. 401).

По контрасту с вышесказанным ощущение внешней целостности возникает следующим образом: осознание одного или нескольких отдельных ощущений усиливается до того момента, когда объект восприятия и эмпирическое эго вдруг перестают существовать как нечто отдельное и возникает впечатление, что сознание выходит за пределы отношения субъект-объект и переживается как целостность, сопровождаемая прозрением, что в конечном счете «все – Одно» (с. 402).

2. Объективность и реальность. Этой второй категории присущи следующие взаимосвязанные элементы:

а) внутреннее понимание или озарение относительно бытия или существования вообще, которое происходит на интуитивном, нерациональном уровне и возникает как прямое переживание;

б) убежденность или уверенность, присущая этим переживаниям, в том, что такое знание есть истинная или подлинная реальность, а не субъективное заблуждение (с. 402).

3. Трансцендентность пространства и времени. Эта категория связана, с одной стороны, с потерей индивидом во время сеанса обычной ориентации относительно того, где он находится в смысле обычного трехмерного восприятия своего окружения; а с другой – с тем радикальным изменением восприятия перспективы, при котором человек вдруг начинает чувствовать себя вне времени, вне прошлого и будущего – в вечности бесконечного (с. 403).

4. Ощущение святости. Святость здесь понимается как нерациональный, интуитивный, приглушенный и пульсирующий отклик на вдохновляющие проявления реальности. Индивид воспринимает себя как особую ценность, могущую быть профанированной. Недифференцированной целостности мистического сознания свойственно глубокое ощущение святости и покоя… (с. 404).

5. Глубоко ощущаемое позитивное настроение. Эта категория фокусируется на переживании радости, любви, благостности и умиротворенности, присущих мистическому сознанию (ibid.).

6. Парадоксальность. Категория, отражающая способ, посредством которого существенные аспекты мистического сознания воспринимаются как подлинные, несмотря на то, что они нарушают законы Аристотелевой логики. Например, субъект утверждает, что он умер, перестал существовать, хотя с очевидностью продолжает существовать и даже пишет о своем опыте. Он может утверждать, что ощутил пустую целостность, которая в то же время содержит всю реальность (с. 405).

Он может написать о несуществовании, которое больше, чем существование (с. 406).

7. Невыразимость. Когда человек пытается кому-то сообщить о своем мистическом сознании, он обычно жалуется на то, что символы языка, если и не вся его структура, недостаточны для описания или точного отражения такого опыта. Основанием того, что опыт воспринимается как невыразимый в словах, является разочарование в языке, которое, в свою очередь, обусловлено парадоксальностью природы наблюдаемого феномена и его ни с чем не сравнимой уникальностью (ibid.).

8. Временность. Эта категория относится к протяженности мистического сознания во времени. Специальная и необычная форма сознания… длится где-то от нескольких секунд до нескольких часов и затем исчезает, возвращая человека к обычному повседневному сознанию. В категории временности… проявляется одно из существенных отличий мистического опыта от состояния психоза (с. 406).

9. Положительные изменения в отношении к себе и своему поведению. Лица, которые приобрели опыт, характерный для восьми вышеуказанных категорий, постоянно сообщают также об изменении их отношения: 1) к самому себе, 2) к другим, 3) к жизни, 4) к собственно мистическому сознанию. Сообщается о возросшей интеграции личности, включая обновленное ощущение личной ценности, сочетающееся с ослаблением обычного механизма защиты эго … Возникает впечатление, что человек может справиться со своими проблемами, уменьшить или устранить их; укрепляется вера в собственные потенциальные творческие возможности, по крайней мере, на субъективном уровне (ibid.).

Теперь посмотрим, что говорит о медитации Д. Кришнамурти – религиозный мыслитель наших дней [Krishnamurti, 1970]:

Качество ума и сердца – вот что важно для медитации…

Медитация – это прекращение мысли; но не медитирующий ставит предел мысли, так как медитирующий есть медитация. Без медитации все подобны слепку в мире красоты, света и красок (с. 14).

Медитация – это корень, стебель, цветок и плод. Лишь слова разделяют их. Когда мы отделяем одно от другого, тогда действие не рождает благости, добродетель – это целостное восприятие (с. 15).

Медитация – это не повторение слов, не переживание видений, не упражнение в безмолвии. Четки и слова успокаивают неугомонный ум, но это только вид самогипноза. С таким же успехом можно принять таблетку…

Медитация – не следование по незримому пути, который ведет к воображаемому блаженству. Ум, пребывающий в состоянии медитации, видит – он наблюдает, вслушивается без слов, без объяснений, без оценок – он полон внимания к движению жизни во всех ее проявлениях в течение всего дня… Но когда ум наблюдает, прислушивается к движению жизни, внешней и внутренней, к нему приходит безмолвие, которое не является продуктом мысли (с. 19).