Игорь Прись - Знание в контексте

Данный пример можно незначительно модифицировать. Предположим, что Барни формирует несколько иное мнение, а именно мнение «Этот конкретный объект, который находится передо мною (который я вижу), амбар». Это мнение варьируется в возможных мирах, поскольку варьируется сам объект, на который смотрит (в возможной ситуации) Барни. Это случай (С). При этом мнение варьируется и ложно во всех возможных мирах, за исключением актуального мира (случай (С.2)). Таким образом, если в рамках этой интерпретации принять условие безопасности истинного мнения в слабом смысле, апеллирующее лишь к истинности мнения во всех возможных мирах, в которых формируется то же самое мнение, мы приходим к неверному результату, что мнение Барни «Этот конкретный объект, который находится передо мною (который я вижу), амбар» есть знание. (К возможным ситуациям, в которых это мнение фиксировано, относятся лишь ситуации, в которых Барни смотрит на один и тот же (настоящий) амбар. В этих ситуациях мнение истинно. То есть истинность мнения безопасна в слабом смысле. Но само (истинное) мнение не безопасно) [54] Некоторые философы утверждают, что Барни знает, что перед ним настоящий амбар. Основанием для этой точки зрения является тот факт, что в известном смысле Барни формирует своё истинное мнение эпистемически удовлетворительным образом, применяя свои когнитивные способности. Например, согласно Соса, истинное мнение Барни является компетентным и подходящим и, следовательно, является знанием. (В то же время Соса полагает, что мнение Барни не удовлетворяет условию подходящести второго порядка (которое является модальным условием) и, соответственно, не является полным знанием.) [51] .

Эпистемология без риска позволяет опровергнуть эту точку зрения. В случае с Барни, так же, как и в случаях, в которых, в отличие от случая с Барни, имеется когнитивный (причинный) «провал» между истинным мнением и истиной/фактом (см. ниже пример с фермером), риск формирования ложного мнения высок. Поэтому с точки зрения эпистемологии без риска истинное мнение Барни не является знанием.

В другом известном примере фермер при нормальных условиях видит в поле овцеподобную собаку, которую он принимает за овцу, и за которой действительно случайно оказалась овца [67]. Истинное обоснованное (причём обоснование может быть более или менее сильным) мнение фермера «В поле овца» не является знанием, поскольку оно с лёгкостью могло бы оказаться ложным. В ближайших возможных мирах (то есть при тех же (или близких) начальных условиях и том же (или близком) методе наблюдения) мнение фермера не меняется, но оно оказывается ложным. В нашей классификации это случай (В.2). Причём во всех ближайших мирах (за исключением актуального мира) мнение фермера ложно.

Так же, как и в случае с Барни, это пример можно переформулировать. Предположим, что фермер формирует мнение «Здесь (в этом месте) и теперь (в это время) в поле находится овца». В ближайшем возможном мире его мнение будет другим, так как другим будет место и время. Слабая формулировка условия безопасности, принимающая во внимание лишь то же самое мнение, что и мнение в актуальном мире, и в этом случае непригодна.

Таким образом, предыдущие два примера могут быть проанализированы как в терминах слабой формулировки условия безопасности, так и в терминах его сильной формулировки ((В.2) и (С.2) можно преобразовать друг в друга). Как показывает анализ необходимых предложений, это не всегда возможно. Предпочтение следует отдать сильной формулировке условия безопасности.

Предположим, например, что истинное мнение, что 2 + 2 = 4, формируется эпистемически неудовлетворительным образом (например, в результате подбрасывания монеты). Тем не менее, истинность этого мнения является безопасной в слабом смысле. То есть мнение, что 2 + 2 = 4, является истинным во всех (и не только ближайших) возможных мирах. Нельзя, однако, сказать, что сформированное таким образом мнение является знанием. Это эпистемическое явление объясняется в терминах сильного условия безопасности. В самом деле, при тех же начальных условиях и том же методе формирования мнения (подбрасывание монеты), могло бы сформироваться другое мнение, например, мнение, что 2 + 2 = 5, которое является ложным. Именно вследствие этого, исходное мнение не является знанием.

Таким образом, слабая формулировка условия безопасности имеет ограниченную область применимости. Она применима лишь там, где она совпадает с сильной формулировкой этого условия, или же там, где её применение эквивалентно применению сильной формулировки. Слабая формулировка автоматически исключает из рассмотрения возможные миры, в которых мнение не формируется. Сильная формулировка предполагает вариацию мнения и, следовательно, возможность, что мнение вообще не формируется. Эти миры могут не оказывать (и они не оказывают) влияния на наличие знания, но их исключение из рассмотрения должно быть мотивировано.

Если, как это делает Притчард, определить «удачное событие» как событие, которое (при фиксированных начальных условиях) не имеет места хотя бы в одном ближайшем возможном мире, то, применительно к эпистемологии, истинное мнение (эпистемическое событие), которое не формируется хотя бы в одном ближайшем возможном мире, следует считать удачным. Как сказано выше, такое эпистемическое везение совместимо с наличием знания, и это объясняется эпистемологией без риска. В рамках последней, знание – истинное мнение, риск которого оказаться ложным, невелик. То есть в ближайших в модальном смысле возможных мирах мнение не является ложным (если оно вообще не формируется, то это не имеет значения).

Чем меньше риск, что мнение могло бы оказаться (или окажется) ложным, тем меньше везения в том, что оно оказалось истинным. И наоборот. То есть понятия риска и везения очень близки, но первое является более фундаментальным.

Можно предположить, что случаи, когда мнение не формируется, могут быть сведены к случаям (значительной) вариации начальных условий (или метода), при которых формируется мнение, то есть к случаям, в которых везение отсутствует. Следующий контрпример Притчарда опровергает это предположение: «Вообразим, например, субъекта, который имеет основанные на памяти корректные основания для своего мнения, что битва при Ганстингсе состоялась в 1066 году. Предположим, однако, что хотя наш субъект, соответственно, доверяет этому мнению в актуальном мире, имеются близкие возможные миры, в которых он склонен сомневаться в себе. Скажем, психологическим фактом об этом субъекте является тот факт, что его доверие к тому, во что он верит, достаточно изменчиво, даже если и нет эпистемического основания для такой изменчивости (например, у него нет оснований сомневаться в своей памяти). Для такого субъекта будет истинным, что в близких возможных мирах он будет иметь то же самое основание для своего мнения, что и в актуальном мире, и всё-таки на этом основании не будет верить в рассматриваемое предложение» [67]. В нашей классификации этот случай относится к Д.1. Мнение могло бы не сформироваться. Тем не менее, оно является знанием. С точки зрения безопасной эпистемологии (без везения) мнение субъекта, что битва при Ганстингсе состоялась в 1066 году, является удачным. С точки зрения эпистемологии без риска, его мнение не является рискованным. Поэтому оно и является знанием.