Александр Болдачев - #МояФилософия. Сетевые диалоги

Или фразу «не характеристика самой философии» следует относить не к философскому тексту, а к философскому мышлению? Имеется в виду, что рациональность не является характеристикой философского мышления? Но это, вроде, не стоит специально подчеркивать: и научное мышление (как и любое) в общем нерационально – именно мышление конкретных ученых, ведь никто не запрещает им делать свои открытия, скажем, во сне. Рациональность в науке понимается исключительно как рациональность научного продукта, научного текста, теории. Это же требование предъявляется и к продукту философии.

Рациональным, конечно, является текст или речь. Но рациональным в этом смысле является и богословский трактат, и описание работы трактора и т. д. Какое отношение рациональность имеет к собственно философии? Рациональность – это форма подачи материала, а не само содержание материала.

Результат философской деятельности представляется в виде конкретной формы, отличной от формы продукта художественной деятельности, то есть в виде рационального текста. В виде такой же формы может быть представлен результат и в науке , и в религии . Но от науки и от религии философия отличается по предмету, подвергнутому рациональному анализу: предмет науки – это особенные феномены реальности, предмет религии – абсолют, единое. Предметом философского рационального анализа являются представления «нечто» в мышлении – этим «нечто» может быть и особенный предмет науки (философия науки), и абсолютный предмет религии (философия религии), и единичные предметы искусства (философия искусства). Повторяю, предметом философии являются не сами перечисленные «нечто» (особенное, абсолютное, единичное), а их представление в мышлении, мышление их.

Это я и понимаю как отсутствие у философии фиксированного предмета, или иначе у философии может быть любой предмет. Мне кажется, это более понятный способ объяснить, что такое философия без использования термина «мышление».

Здесь главное понимать, что отсутствие фиксированного предмета философии означает лишь то, что человек может мыслить все, что угодно. Предметом философии не может быть шкаф как таковой, а может быть мышление шкафа , как мы можем помыслить шкаф: как единое, как многое, как особенное и т. п.

Более того, центральными предметами философии являются именно те объекты, которых принципиально не существует вне мышления: философские понятия, категории. Мы их создаем в своем мышлении, а потом их же делаем предметом своего мышления.

Главное – осознать, что, если не делать различения между непосредственным познанием предмета и познанием мышления этого предмета, то невозможно провести границу между наукой и философией.

В то же время, как отличить мышление как предмет логики, от мышления как предмета философии?

Это очень просто. Логика занимается не мышлением как таковым, а исключительно продуктом мышления – текстом (письменным, устным). Логика исследует закономерности построения текста, а не его содержание. Тут главное – различать мышление , понимаемое как оперирование нашей картиной мира, мышление как мировоззрение и текст , в котором мы фиксируем вне себя это «оперирование». Так вот, предмет философии внутри головы, а предмет логики – снаружи.

Проблема лишь в том, что иногда мышлением называют внутреннее проговаривание текста – отсюда и пошла фраза «логика – наука о правильном мышлении», хотя, на мой взгляд, корректнее будет так: «логика – наука о правильном построении текста».

Но такое определение нелегко объяснить другому.

А мне показалось, что, наоборот, человеку, далекому от философии, очень легко объяснить про предмет философии, рассказав про кресло и одинокого философа, про то, что и предмет, и инструмент находятся у философа в голове. Ведь действительно, для работы ему больше ничего не надо. Писатель должен знать жизнь, людские характеры, типы поведения и пр., поэт – видеть закат, любимую женщину. Они привязаны к внешнему миру. Не говоря уже об ученых, выезжающих в поле или сидящих в лабораториях. Теоретику обязательно нужны данные экспериментов и для начала работы, и для проверки ее результатов. Одному только философу ничего не надо: все свое он носит с собой. Нет, конечно, нужен изначальный колоссальный накопленный багаж знаний, но потом, в непосредственной работе, эти знания могут только помешать.

Вот я сижу пишу. Все, что я анализирую, а потом формулирую в виде рационального текста, находится у меня в голове, я ловлю мысли за хвостики, облекаю их в слова и связываю в логичный текст. Мыслю свое мышление.

О том, что главное у великого философа, знает только сам великий философ. То, что нам преподносят как главное, может быть второстепенным и наоборот. И об этом свидетельствуют не столько сами тексты, сколько, например, частная переписка мыслителей.

Вы опять сбиваетесь на обсуждение частных психологических моментов. А сказано было одно: мы знаем их как философов не по переписке, не по отношению к окружающим, не по радению о благе человечества (хоть бы они на каждом углу о нем рассказывали), а по конкретным рациональным концептам, введенным ими в философию. И это касается всех областей: ученых мы знаем по законам и теориям, поэтов – по стихам, композиторов – по музыке.

Что ж, мы должны говорить человеку: «Пиши рациональные тексты – и ты станешь философом!»

Тут главное акцент. И вы его немного сместили. Я говорю человеку: «если ты не будешь писать рациональные тексты (или стихи, картины), то никогда – понимаешь, никогда! – не станешь философом (поэтом, художником), что бы там ни творилось у тебя в мозгу и в душе, какие бы великие мысли и образы ты в себе ни вынашивал».

Я же задавал вам вопрос о Сартре, можно добавить Камю, а если посмотреть шире то и Леонардо, Микеланджело… Философ может писать стихи, прозу, и это тоже будут философские тексты.

Нет. Это вопрос принципиальный: от того, что стихи или картину напишет философ, они (стихи, картина) философскими не станут. Оценивать философичность того или иного произведения следует исключительно автономно, безотносительно автора (как вы написали ранее, независимо от того, есть ли у него диплом или были ли у него ранее философские тексты). А то, что произведения могут быть смешанными (скажем, научные трактаты в стихах) – это общее место.

Почему бы не сойтись на том, что в философии есть как рациональная, так и иррациональная стороны?

Везде есть «как рациональная, так и иррациональная стороны». Опять же, проблема в различении: в художественном тексте рационального может и не быть, даже еще более жестко – он будет художественным только тогда, когда в нем есть иррациональность (то, что нельзя пересказать); философский же текст не может считаться таковым без рациональной составляющей – философского в нем ровно столько, сколько рациональности (если изъять из него художественную составляющую, он станет сугубо философским).