Владимир Михайлец - Космос и человеческое бытие в нём. Том 4. Звёзды знают, что будет…

Удел астрономов – что к нам, в обсерватории, регулярно приходят не совсем здоровые психически люди (хорошо, если не агрессивные, но всякое бывало!). Так вот, скажем, незадолго до этого «псевдо» -Козырева, пришёл к нам молодой парень, утверждавший, что его преследует… Солнце. Вот, показывал он рукой, я делаю шаг – и оно туда же, за мной. Мы, научные сотрудники, пытаясь успокоить его, сказали, что именно так оно «преследует» и всех нас, и вообще любого человека, это нормально. С этим он как-бы и соглашался. Но был убеждён, что раньше такого не наблюдал – и тут переубедить его было невозможно…

Буквально следом пришёл человек с линзой (может, даже объективом в руках, точно не помню). Наводил на Солнце и смотрел незащищённым глазом! Мы сказали, что такое делать нельзя – можно ослепнуть. «Ну да! Вы тут боитесь смотреть, глаза бережёте, а там такое, такое происходит, там что-то бегает вокруг! – утверждал он. – За что вы только деньги получаете, надо же предупредить человечество!» Ну а потом пришёл дедок, в чёрном костюме и белой рубашке (у нас так в церковь по выходным ходят). И с толстым «фолиантом» под мышкой. Очень серьёзно сказал, что многие годы разрабатывает проект полёта на Марс, и вот, все расчёты готовы; хочу, мол, безвозмездно передать науке…

После каждого из перечисленных случаев Матрёна Васильевна собирала «коротенькое совещание» и внушала нам, мужикам: «Ну, ведёте вы ко мне шизофреника, так хотя бы зайдите вместе с ним, задержитесь. Я ведь женщина, он же что угодно может сделать со мной!». Мы только подхихикивали по углам, «обсасывая» такую перспективу…

Вот теперь, уважаемый читатель, ты знаешь всю предысторию происходящего, и почему я с «дрожью в коленках» вёл этого необычного старца в кабинет к Братийчук. Очень надеялся, что её уже нет. Как бы не так! Пришлось грубовато отстранить плечом «самозванца» перед дверью и войти первым со словами: «Матрёна Васильевна, к вам гость».

Все мои страхи разом были сняты воплем на всё здание: «Не может быть! Какие люди! Проходите, Николай Александрович! Народ (так она обычно обращалась к коллективу), кто ещё есть на работе, все бегом сюда, у нас в гостях сам великий Козырев!». Я с облегчением ретировался…

Зная о том, то моя супруга Антонина работает в Аэрофлоте, а точнее, в билетной кассе, ей было поручено организовать отлёт на Ленинград (с пересадкой во Львове), так что она держала в руках паспорт этого выдающегося учёного и справилась со своим заданием. Ну, а мне поручили проводить Козырева в день отъезда из гостиницы до аэропорта, помочь отнести чемодан. Дело было в ранние часы, и я, конечно же, проспал; настиг профессора уже в аэропорту. На что он с горечью сказал: «Ну, если вы так начинаете свой путь в науке, молодой человек, то рассчитывать на большие успехи вам будет трудно». Я оправдывался, объяснял, выкручивался, но… Так он и улетел.

А дальше была его лекция. Нет, она не касалась ни лунного вулканизма, ни процессов ионизации на звёздах. В старости Козырев увлёкся совсем другими проблемами, более глобальными и философскими. Интересно? Тогда читай дальше!

«Да нет никакой реки, никуда время не течёт и не бежит!» – вот основной лейтмотив теории Козырева. Время уже есть везде, повсеместно, оно заполняет всё пространство: в любой галактике, на каждой звезде; и у нас, на Земле, в физическом приборе, скажем, трубе телескопа (при чём тут труба телескопа и «часы» в ней, вам пока непонятно, объясним чуть дальше). Иное дело – плотность этого самого времени. Вот она-то и меняется, точнее, её можно и очень полезно менять. Потому что посредством этого можно передавать сигналы (информацию), на любые расстояния, к тому же – практически мгновенно, и скорость света здесь ни при чём!

Так о чём же, по существу, докладывал нам профессор Козырев? Вот у вас висит карта звёздного неба, говорил он, то-есть, расположение звёзд на нём. То, что мы видим каждый раз на безоблачном ночном небе. Что тут непонятного, казалось бы, даже для юного астронома?.. Наводи – и смотри, наслаждайся, фотографируй или хотя бы рисуй. Но профессор предлагал целиться телескопом немного в сторону от звезды, где… ничего нет! И утверждал, что и там будет сигнал.

Астрофизикам хорошо известно понятие «собственное движение звезды». Конфигурации созвездий меняются, потому что звёзды «шпарят» во все стороны – какая куда. Правда, заметным это становится не сразу, а спустя многие годы, даже тысячелетия. Но всё это давно исследовано дотошными астрономами, измерено и внесено в звёздные каталоги. Так что профессор знал, что предлагал!

Дальше – больше! Как бы между прочим было заявлено, что при этом открывать трубу телескопа (снимать крышку) не то что не обязательно, а даже нежелательно. Ну, зачем вам какие-то побочные сигналы, они будут только отвлекать… Ведь для времени крышка – не помеха, оно там (в трубе) и так уже есть, ничему никуда проникать не нужно. Часть слушателей (наших сотрудников-астрономов) после этих слов просто встали и покинули аудиторию…

Но и это ещё не всё. Козырев утверждал, что ему удавалось ловить сигналы и в третьей точке, куда звезда попадёт… в будущем! Правда, не каждый раз. «Что бы это могло значить?» – спросили мы. «Вероятно, звезда взорвалась, и если на её возможных планетах существует цивилизация, мы обязаны предупредить её о грядущей опасности» – отвечал профессор. Как же быть тут с причинно-следственными связями (причина всегда должна предшествовать следствию, гласит марксистско-ленинская философия)? В ответ докладчик цитировал древнерусское сказание о вещем Олеге, который должен был погибнуть от собственной лошади, а фактически скончался от укуса змеи (которая поселилась в черепе сдохшего к этому времени коня). Так сказать, от судьбы не уйдёшь, хоть и не всё тут однозначно…

Ну, а сейчас мы на время расстанемся с таким экстравагантным профессором Козыревым. Почему? Читай дальше!

Так сформулировал вопрос (примерно в те же годы) другой, тоже весьма неординарный, советский профессор Альберт Молчанов, основатель биолого-математической школы. «Но что общего может быть у биологии и математики?» – спросите вы. Давайте разбираться во всём по очереди.

Во-первых, с какой такой стати мы решили, хотя бы и временно, «предательски» бросить Козырева и «перебежать» в лагерь Молчанова? А вот с какой. Обычно в науке на пороге большого открытия всегда оказываются сразу несколько исследователей. Мало того! Частенько, по прошествии времени, разгорается спор: так кто же из них, собственно говоря, был первым?