Мартин Гал - Рецепты

1. Орел и Решка история самопознания

2. Мозаика судьбы история времени

3. Поверхность ручья история человека

4. Горизонт событий история человечества

5. Игра в кости история Бога

6. Зеркало жаворонков история любви

7. Танцующая звезда история сомнений

8. Лотерея история дара

9. Мыслефилия история мысли

10. Бумеранг история чтения

11. Без правил история письма

12. В поисках утраченного имени история автора

Что происходит со мной в последние дни? Вчера ничего не произошло, сегодня тоже. Есть опасение, что ничего вообще не произойдет: ни завтра, никогда. События уехали в другие места, к другим людям, в другие города. И только я там, где не должен быть: сижу за столом во дворе, в тени сливы. Солнце – яркое и теплое. Начало августа. На столе две книги: Рильке и Стоппард. Я беру во двор всегда две книги, чтобы не читать ни одну. Странный способ отвлечь себя от главного. Не читать, не думать, а только жить. На большее нет сил.

Я подозревал, что в жизни нет никакого скрытого смысла, впрочем, как и явного. Тайны выдумывают люди, чтобы дурачить друг друга. Человек смотрит на свою жизнь как на собственность, вроде дома или огорода. Распорядиться жизнью – значит выгодно вложить капитал. Главное – не продешевить. Продать себя подороже, чтобы купить себе чего-то подороже. Нет разницы между человеком и столом. Мера полезности в том или ином деле определяет цену жизни каждого из нас. Если я никому не нужен, ни к чему не пригоден, – цена моя ноль, нет ценника на моей бесценной шее.

Раньше я считал, что за мою жизнь мне недоплачивают. Я искренне полагал, что стою большего, но общество этих притязаний не поощряло. В конце концов, я стал тем, кем стал – средним человеком среднего достатка со средними способностями. Хорошо это или нет? Это просто факт. Гималаи – высокие, небо – голубое, как к этому относиться? Данность, которую принимаешь или отвергаешь, всё равно остается неизменной и называется реальностью.

Я часто удивлялся, что реальность для всех одна – к примеру, для моих одноклассников или соседей, – а наши представления о мире почему-то различны. Пространство сознания, воспринимаемое мной как единственная истинная реальность, никогда не может быть отвергнуто как нечто ошибочное, ибо я могу сомневаться во всем, но только не в достоверности самого себя. Отсюда подозрение: упрямство человека – биологический феномен. Осла иногда называют упрямым. И правда: есть у осла кое-что от человека.

Я гораздо хуже, чем обо мне думают другие, а думают они обо мне плохо, в этом я не сомневаюсь, не смейтесь, но это так. Но я не намерен меняться, более того: хочу учить людей морали, воспитывать всех и наставлять. Я жажду приводить аргументы, которые будут убедительны как гвозди распятого Христа. За две тысячи лет никому и в голову не пришло взять плоскогубцы и вытащить эти гвозди из сердца. Никто не хочет уменьшить его страдание. Все проходят мимо, крестятся и идут дальше. Идут и идут.

Три года назад я заболел – вроде бы несерьезно – аппендицит, пусть и осложненный. Попал я в больницу, которой некогда руководил (в тот период жизни, когда работал врачом), и мои бывшие подопечные организовали мне «гостеприимный» прием. Хирург, которого я понизил в должности с заведующего до обычного врача, не скрывал радости по поводу того, что я заболел, но и тот врач, кого я когда-то назначил заведующим и повысил в ранге, тоже не особо спешил оказать мне помощь. Я уже был никем и ко мне относились так, как и положено относиться ко всем ничтожествам – с презрением и ухмылкой. Мне повезло, ибо я догадался, что хирурги, которыми я некогда командовал, убьют меня не задумываясь. И знаете, что я сделал, как только понял, что меня зарежут как барана? – я сбежал от них, и меня прооперировали в другой больнице.

Зависть в Уголовном кодексе как причина преступлений не рассматривается. И совершенно напрасно. Неудачники всех мастей всегда вредят кому-то одному, тому, кому улыбнулась фортуна. Люди думают, что удача должна быть справедливой. А как может быть справедливым вращение рулетки? Но люди продолжают возмущаться по поводу превратностей своей судьбы, вместо того чтобы смириться с выпавшим числом и достойно принять все капризы случая.

Шумно у меня повсюду. В комнате, в городе, в голове. Сегодня мне сказали, что я не такой, как все. Слабое утешение, ибо я всегда надеялся узнать, что я какой-то особенный. Теперь мне смешно, но раньше меня попросту захлестывало тщеславие. Любой ничтожный успех я раздувал как воздушный шар. И страшно не то, что этот шарик удачи лопал и исчезал, как мыльный пузырь, поражало другое – моя счастливая рожа при любых раскладах. Я оставался доволен всегда, даже тогда, когда меня оставляли в дураках.

Я всегда находил оправдание, даже когда меня подвергали заслуженной и жесткой критике. Напуская серьезность, я начинал лукавить, а по лукавству, я смог бы стать чемпионом мира. Во мне всегда было так много от лукавого, что это отталкивало людей с удвоенной силой. Я ни с кем не мог долго дружить. Ничего не получалось, даже при сходстве мыслей и чувств мне удавалось всё испортить не прилагая никаких усилий. Раньше я чувствовал себя скверно, когда расходился с очередным другом, но теперь неудача в дружбе больше не расстраивает меня. Я лукаво подмигиваю себе, а зеркало отвечает: ты не виноват.

Я отношусь к людям предвзято. Я жду от них плохого и очень плохого. Заранее лишаю их презумпции невиновности и наделяю способностью только ко злу. Добрые поступки меня впечатляют, а доброта дураков ставит мою этическую систему под вопрос. Я полагал и смею заверить всех, что так точно считаю и ныне, что человек без культурных ценностей и культурных влияний не может научиться отличать добро от зла. Я отдаю мораль в руки интеллекта. И терплю бедствие на всех фронтах. Люди усыновляют чужих детей, слаборазвитая в умственном отношении женщина не бросает ребенка, который родился уродом, единственный сын идет на войну добровольцем, хотя никто его к этому не принуждает, получает ранение и становится калекой. Люди совершают тысячи добрых дел и при этом не делают никаких умственных усилий. Они не выбирают, даже не думают. Они просто действуют. По наитию. Верно. Безошибочно. И только я не могу ничего понять. Откуда у них это чутье на добро, это желание делать доброе? Неужели это шестое чувство или некое седьмое? А я этим чувством добра обделен. Мне понадобились горы книг и годы размышлений, чтобы подвести себя к добру. И я добр, но доброта моя выдуманная. Такова моя геометрия добра: солнце и куча дерьма – это одно и то же.