Алексей Лельчук - Игровая площадка «Земля». Приключенческая теория Мироздания

Но какая же польза от подобной деятельности, как же получить хотя бы отдельные доказанные утверждения? Тут помогают два принципа.

Первый: очень широкий охват возможных причин для обсуждаемых последствий. От квантовой физики до колыбельных песен, от гастрономии до астрономии. Я предполагаю, что все может быть связано со всем, и стараюсь разобраться в очень большом количестве областей знаний. Поэтому часто я нахожу осмысленные ответы там, где другие остались бы с ворохом бессвязных вопросов.

Второй: поиск повторений и логических петель. Если какие-то события и понятия повторяются, то значит, они могут составлять закономерность. Могут и не составлять, или закономерность может быть совсем не та, которая первой бросается в глаза. Но поискать ее нужно. Если же логические рассуждения приводят к исходным вопросам, значит, в них есть какой-то неучтенный фактор, и нужно его поискать.

Теперь я все-таки еще немного приторможу перед стартом физики и эзотерики и расскажу о том, как я пришел к нынешнему взгляду на мир. Можно считать это заменой классическому обзору литературы и мнений предшественников. Структурировать его я буду не по философским категориям, а по тому, в каком порядке я сталкивался с ними в своей жизни. Соответственно менялось и мое собственное представление о жизни. Можете себе представить, что это произошло целых двадцать раз. И в конце концов я пришел к такому представлению, которое объединяет в себе все эти двадцать. Но начнем с начала.

Мое отношение к жизни менялось со временем, причем осмысление жизни всегда играло очень важную роль при выборе конкретных занятий. Те дела, которые приходят ко мне по обстоятельствам, а не сложились у меня внутри, доставляют мне внутреннее страдание, мне плохо от них.

Я занимался в жизни многими вещами, и не очень в них преуспел. То есть, я всегда осознавал суть своей деятельности – научной, художественной, педагогической, коммерческой – с интересом начинал ею заниматься, но не мог довести до стабильного процесса. Это довольно печальная для жизни картина, и никакого глубокого смысла в ней не видно. Смысл виден только в том, что я смог соединить в себе общие знания и практические ощущения от очень большого количества вариантов жизни человека. Можно сказать, получил энциклопедическое представление о разных сторонах человеческой жизни. Кому-то это может показаться поверхностным знанием жизни, но опыт показывает, что многими знаниями и умениями я обладаю практически на профессиональном уровне. Хоть и не могу применить их в должной мере на практике.

Зато могу обобщить свои ощущения в объединенном мировоззрении, которое и стараюсь описать в книге.

Итак – моя жизнь как поиск смысла жизни.

Жизнь как ожидание

В самом начале, в детстве, моя жизнь представлялась мне как ожидание. Думаю, у большинства людей от детства остались более содержательные воспоминания и более яркие впечатления. Для кого-то это наслаждение, приключение, может быть, страдание. В любом случае, это то, что происходит «сейчас», является конкретным содержанием жизни. Мне конкретное содержание моей жизни всегда казалось недостаточным. Скучным, неинтересным, детским, чужим. Я всегда ждал чего-то большего и лучшего, что со мной произойдет потом.

Это психологическая вещь, тут сработали личностные механизмы, не буду сейчас в это углубляться. Суть в том, что я пытался разобраться, что же меня ожидает, почему, и как оно устроено. И так как рос я в научном городке, то первая картина мира, которая у меня сложилась, была естественнонаучной.

Жизнь как познание

В науке основной смысл жизни – познание окружающего мира. Это касается и каждого человека, и всего человечества. Это аксиома научного мира – что мир сам по себе механически развивается, и люди в нем механически существуют и выполняют функции до тех пор, пока не достигают своего высшего состояния – интереса к познанию. И вот эти познающие – собственно настоящие люди, которые существуют осознанно. Все остальные просто барахтаются в спонтанно развивающемся материальном мире, не дойдя еще до высшей стадии.

Жизнь как познание красива и благородна. Она воспета научными фантастами 60-70-х годов. Она питалась бурным развитием науки первой половины ХХ века, когда было сделано много фундаментальных открытий, продвинувших человечество очень сильно вперед в технологии и в понимании мироздания. Казалось, что и дальше наука будет развиваться так же быстро, все больше людей будет в нее вовлечено, и это станет основным и самым интересным занятием человека.

У нас в школе был очень хороший учитель физики, Владимир Шелест, так что у меня сложилась очень четкая физическая картина мира. Он показал нам и красоту фундаментальных законов, и хитрость их применения в практических примерах. Мы читали университетские учебники по термодинамике и наблюдали за следами грязи на штанах при хождении по лужам. Мы высчитывали скорость падения капель дождя и делали полугодовые лабораторные работы в институтах Академии наук.

В результате я очень хорошо понимаю, что и как происходит в мире с точки зрения науки. Я могу правдоподобно объяснить себе и окружающим практически любое явление – обычное или удивительное. Более того, насчет явлений, которые я не могу объяснить, у меня обычно есть четкие критерии правдоподобности предлагаемых другими объяснений. Сейчас это касается даже достаточно интуитивных и «ненаучных» областей, но уже в школе я хорошо усвоил критерии научности теории.

Всякий опыт и объясняющую его теорию можно считать научными, если выполняется три признака: независимость, повторяемость, предсказуемость.

Касательно жизни человека физическая картина мира также дает определенные рекомендации и прогнозы, которые заключаются в том, что умные побеждают глупых, порядок лучше хаоса, в целом все развивается от хорошего к лучшему, и главное в деле – осмысленность и свобода выбора.

Я честно пытался придерживаться таких установок, однако реальная жизнь не очень-то им соответствовала.

Во-первых, я заметил, что жизнь не ограничивалась физикой и вообще, познанием. И даже мои одноклассники, в школе ведущие себя вполне в рамках научной парадигмы, за пределами школы занимаются кучей интересных дел, выходящих за рамки «независимости-предсказуемости-повторяемости». У меня жизнь за пределами школы, отношения со сверстниками (и сверстницами) не складывалась.

Во-вторых, я все не мог найти свое любимое дело, свой научный интерес, без которого можно только учиться, а жить в науке бессмысленно.

В-третьих, я послужил в советской армии, где о научной парадигме вообще никто не слыхал. После армии стал активно искать свое место в жизни, сменил еще три института, стал интересоваться историей и философией.