Александр Ивченко - Снимать штаны и бегать

– А! – догадался Кирилл. – Кандидат-обезьяна! Идейная проститутка? Торговец принципами?

– Ну, зачем вы так! – закачал головой Харитон Ильич. – Октябрина Александровна у нас человек заслуженный, политик авторитетный! Народ ее любит. Уважает, за то, как она нас, грешных, песочит и в хвост и в гриву. Режет правду-матку без страха! Но она сама говорит – возраст. Тяжело уже в мэры.

– А в депутатах не тяжело?

– В депутатах пока не тяжело. А чего тут тяжелого? Говори себе, да говори. Лишь бы людям нравилось. Ты же оппозиция, ядрен-батон! Всегда в меньшинстве. Кто тебя послушает? И спрос с тебя потому небольшой.

– А в мэрах?

– В мэрах сложнее. Тут решения принимать надо. К примеру, зарплату учителям с врачами отдать, или дорогу новую построить. А если ни того, ни другого не сделал – людям объяснять, куда бюджетные деньги делись. Тут память нужна. Энергия. А Октябрина Александровна сама порой жалится. Выйду, говорит, иной раз на трибуну, и не помню, говорит, против чего мне выступать надо…

– А в мэры, значит, баллотируется, чтобы базовый электорат конкурентов на себя оттягивать а потом выборы за деньги сливать? – констатировал Голомёдов.

– Ну, мы тут попроще на жизнь смотрим. Она уже в четвертый раз баллотируется. И каждый раз перед самыми выборами свою кандидатуру сымает. Выходит перед народом, и кается. Вихри, говорит, враждебные веют над нами. И темные силы нас злобно гнетут. Мне, говорит, все равно работать не дадут с моей принципиальностью. А вы, говорит, голосуйте теперича не за меня, а вот за того-то. Он почестнее всех других будет, ядрен-батон! Ну, денег, естественно, возьмет с того, который «почестнее». За рекламу.

– А после выборов? – улыбнулся Кирилл.

– А после выборов говорит – как же я, мол, в вас ошиблась уважаемый! Думала, говорит, хоть вы честный, а вы – как все! И давай свою старую пластинку крутить. Я, говорит, теперь против вас!

– А если никто не заплатит?

– А если никто не заплатит, она все равно пойдет. Из удовольствия. Человек она активный, товарищ проверенный. Ей без политической борьбы – сразу на кладбище. Но только из виду ее упускать нельзя. Приглядывать надо. Если она на кого-нибудь взъелась – пиши «пропало». Такого людям наговорит, что ядрен-батон! Не то чтобы в мэры – в дворники не выберешься!

– С этой более-менее понятно, – сказал Голомедов и начертил в своем блокноте напротив фамилии «Хохловцева» холмик с могильным крестом. – Нужно с заслуженной оппозиционеркой познакомиться. Пусть она на этот раз против кого-нибудь другого будет. Ну а если по-хорошему не договоримся, клакеров запустим.

– Кла… Кого? – кукарекнул Харитон Ильич.

– Ох ты, Господи! – нетерпеливо нахмурился Голомёдов, – Специально обученных людей, которые займутся шумовым сопровождением встреч госпожи Хохловцевой с избирателями. Кто там у нас дальше по списку?

Харитон Ильич покрутил головой, мало что поняв из объяснений Кирилла, недовольно откашлялся и ответил:

– Еще Славик Дрисвятов. Вячеслав Егорович. Этот из молодых. Денег у него уж больно много… У него тесть на Железной дороге хозяин. Выбил ему место директора нашего Славинского «Водоканала». Ну и сам он держит заводик пивной, сеть ресторанов, магазины одежные, колбасный цех. Он в случае чего колбасой весь город завалит, ядрен-батон! Народ-то у нас не слишком, знаете… За колбасу – не только голос, мать родную отдадут.

– Засвеченный или нулевой? – по-деловому прищурился Кирилл. Зозуля опять округлил глаза.

– В смысле, пробовал себя на политическом поприще? Народ о нем слышал? Ну и вообще – есть за ним что-нибудь этакое? – Кирилл пощелкал пальцами.

– Ну, как не быть? Человек молодой. Увлекающийся. В ресторанах иногда безобразничает. Охоту любит. В прошлом году вот кенгуру из Австралии привозил. В поле выпустил и давай этих кенгуров с ружьем гонять. Восемь гектаров пшеницы потравили совхозу – и в газетах писали. Но рассчитался за все, как честный человек. Замяли скандал-то.

– Да, этого не подкупишь, – задумчиво произнес Кирилл, рисуя в своем блокноте напротив фамилии Дрисвятова значок доллара, перечеркнутый наискось. – И это гусарство с кенгуру – далеко не однозначный вопрос. Могло в антирейтинг пойти, а могло стать поводом для народной любви. Разбери ее, эту загадочную русскую душу… Но не беда. Замочим при случае. Задавим компроматом, пачкушек подкинем. Или сольем по суду: уличим в подкупе избирателей, организуем ему нарушения с агитацией и отменим регистрацию кандидата. Кто же у нас третий?

– С третьим хуже всего! – горестно вздохнул Харитон Ильич. – Третьего мы не знаем. В избиркоме зарегистрирован, как независимый кандидат Павел Степанович Болдырев. Залог, подписи избирателей – все как надо. Но сведений о нем – никаких. Есть подозрение, – тут Харитон Ильич понизил голос и приложил ладошку ко рту, – есть подозрение, что он – человек губернатора!

– Имеется риск нарваться на административный ресурс со стороны областного руководства?

Голомёдов озадаченно посмотрел на Зозулю. Этот «мистер икс» Болдырев» ему решительно не нравился. Он вывел в своем блокноте жирный вопросительный знак, постучал ручкой по столешнице и бодрым голосом заявил:

– Ну, не все так плохо! Мы ведь и сами с усами, а Харитон Ильич?! Мы – городская власть. Померяемся административными ресурсами. Может, наш подлиннее окажется!

Харитон Ильич хихикнул, прикрывая усы ладошкой.

– Теперь поговорим о вас! – Кирилл взглянул на кандидата строго, как на допросе.

– А шо про меня говорить? – оторопел Зозуля.

– Давайте обсудим ваши сильные и слабые стороны. Исходя из этого, будем разрабатывать стратегию, тактику и план-график нашей избирательной кампании, – решительно заявил Голомёдов.

– Ну как вам сказать… Родился и вырос в трудовой рабочей семье, – неуверенно начал Зозуля и зарделся. Его папа был директором Славинского станкостроительного завода.

– Прошел путь от простого рабочего до мастера, а потом – главного инженера.

В этом месте Зозуля покраснел окончательно. Свой производственный путь от рабочего до главного инженера он прошел под руку с папой отнюдь не прогулочным шагом.

– Потом – общественная работа, райком комсомола. Партийная деятельность. Ну, словом… Незапятнанная биография, ядрен-батон!

Кирилл с сомнением покачал головой:

– Рабочие корни – это хорошо. Народ это любит. А вот скажите, любезный, каких наиболее выдающихся успехов вам удалось добиться на вашем нынешнем посту?

– Ну, как же! – Харитон Ильич суетливо зашарил руками по столу, схватил злополучный «пресс-релиз», напечатанный на бланке оповещения о воздушной тревоге, и протянул Кириллу. Голомёдов задумчиво посмотрел на текст.