Наталья Воронина - Свой среди чужих. Кант и «неклассическая» рациональность

С другой стороны, именно Кант теоретически обосновал концепт непрерывного однородного опыта – правда, применимый у него только к сфере объективного познания, но не к сфере мышления и сознания вообще. Онтология ума, вводимая кантовским трансцендентализмом, не только не исчерпывается конструкцией непрерывного однородного опыта, но последняя и не может быть понята без трансцендентальных мыслительных процедур, которые сами не подчиняются правилам, устанавливающим эту конструкцию. Вопрос состоит в том, претендует ли «неклассическая» или «постнеклассическая» парадигма на разрушение структуры непрерывного однородного опыта в его собственной, достаточно узкой области или же она указывает на ее неприменимость в более широкой области, и в каких случаях возможно такое «неклассическое» расширение трансцендентализма, которое не отбрасывает нас назад, к докантовской метафизике?

Перечень этих «неклассических» концептов удобно объединить в несколько групп. Во-первых, это концепты, «нарушающие» правила единства опыта (три «аналогии опыта» у Канта), а именно: вводящие множественность времен (напр., Эон и Хронос – у Делеза), вводящие прерывность времени, отрицающие универсальность причинной связи (напр., «интермитентное когито», «закон, приходящий вторым шагом», – у М. К. Мамардашвили), вводящие раздробленность пространства и отрицающие тем самым «совершенное взаимодействие субстанций» («непроницаемые миры опыта» – у М. К. Мамардашвили). Во вторую группу отнесем концепты, фиксирующие «бессубъектные» сферы познания и области, где невозможно различить субъективное и объективное, мысль и не-мысль, либо связанные с отказом от понятия «субъект» вообще («бытие-в-мире» – у Хайдеггера, «кентаврическое сращение субстанций» – у Мамардашвили, «Я-ТЫ отношение» – у Бубера, «пассивный синтез», «бессубъектное трансцендентальное поле», «событие» – у Делеза и др. авторов), в третью группу входят концепты, вводящие в сферу априорных условий социально-историческую и языковую обусловленность познания, «сращение» языка и мысли.

М. К. Мамардашвили писал о том, что Кант назвал себя коперниканским революционером, но все толкуют его как птолемеевского контрреволюционера, а Кант не дурак, и его заявление следует воспринимать серьезно. Толкование его как «контрреволюционера» состоит, по мысли М. К., в истолковании его философии как субъективизма, как учения, где вселенная вращается вокруг субъекта. В том, как сказаны эти слова, звучит прямо-таки отчаяние, что мы до сих пор «правим» Канта в духе Птолемея.

Цель книги – в обзоре достижений и очерчивании некоторых перспектив в области не-птолемеевского прочтения Канта. Она представляет собой систематизацию ранее написанных статей, которые заново отредактированы и скомпонованы. Поскольку нам важна попытка «держать мыслителей живыми», приходится сохранять некоторые повторы, чтобы была возможность войти вновь в контекст размышлений авторов. Эти статьи были написаны в связи с обсуждением конкретных текстов на философском семинаре в Самарской гуманитарной академии. Это объясняет их характер: следование обсуждаемым текстам, жанр размышления, а не «строгой научности».

Концепты различных мыслителей сравниваются здесь в нескольких ракурсах: на какие моменты в учении Канта эти концепты опираются, являясь столь экстравагантными? Вписываются ли они в какой-то неклассический вариант трансцендентализма, позволяют ли они сохранить главное в коперниканском повороте Канта? Или предлагаемые альтернативы несовместимы с его важнейшими постулатами?

У Канта существует определенная коллизия между деятельностью и аффицированием как сторонами познания. Аффицирование «предшествует» синтезу, не подчиняясь его правилам. Аффицирование не является действием, источником которого является субъект, а является страданием, испытыванием действия, источником которого является вещь в себе. Однако два эти действия нельзя сравнить по аналогии с действием и противодействием, встречающимися в опыте. Опыт осуществляется во времени, но «трансцендентальная причинность» аффицирования никогда не сталкивается в «реальном времени» с «физической причинностью» деятельности, опыт всегда «опаздывает» и имеет дело уже с результатами аффицирования. Эта квази-причинность аффицирования может быть «увидена» только как трансцендентальное условие действенности конечного познающего субъекта, некоторым обратным шагом.

Само постулирование вещей в себе может быть только следствием трансцендентального хода, а не интеллектуальной интуиции или умозрения, иначе придется мыслить вещи в себе по аналогии с предметами, хотя бы и недоступными. Кант прямо говорит о невозможности их предметного рассмотрения, о невозможности для них вообще выступать в пределах конечного познания, даже в качестве недоступного предмета. Вещи в себе как трансцендентальные условия действенности конечного познающего субъекта мы не можем предметно познавать, хотя и можем их «мыслить». Что это за загадочное «мышление», не являющееся деятельностью, направленной на предмет?

Трансцендентальный ход – это перемена направленности внимания от сравнивания знаний с предметами к сравниванию знаний с их априорными условиями. Но что, так сказать, оптически означает эта перемена? Означает ли она рефлексию в смысле Локка, в смысле поворачивания взгляда, когда предметом становится сам познающий субъект? На этот вопрос со всей определенностью следует ответить отрицательно. О всякой предметности и о всяком сущем трансцендентализм запрещает мыслить вне его коррелятивности соответствующему виду познания (в т. ч. конечному или бесконечному). Коррелятивность, вводимая как главный принцип трансцендентализма, означает, что всякий раз, когда мы мыслим предмет, мы «обратным ходом» должны иметь в виду условия его восприятия и познания и всякий раз, когда мы мыслим о трансцендентальных условиях любого познания, мы можем мыслить их только обратным ходом, только идя от выполненного уже синтеза, от имеющегося опыта, и не должны мыслить их по аналогии с предметностью, встречаемой внутри опыта. Предметность в опыте мы рассматриваем прямо, производя деятельный синтез «материи ощущений» и форм чувственности и рассудка.

Корреляция, или сам трансцендентальный ход мысли, осуществляется трансцендентальной рефлексией. Кант определяет ее как «сознание отношения»: «Рефлексия есть сознание отношения данных представлений к различным нашим способностям познания…» 3 3 Кант И. Критика чистого разума. СПб.: Тайм-аут, 1993. С. 193. Трансцендентальный ход – это содержание вместе, со-знавание, удерживание.