Сергей Борисов - Дело инспектора МакГроува

– Прямо приключенческий роман! – усмехнулся МакГроув.

Крис О‘Лири покосился на инспектора, видимо, задетый иронией за живое, но рассказа не прервал:

– Я жену спрашиваю, что же отец твой сокровища не выкопал? А она в ответ: дескать, дед внезапно умер – погиб, лошадь его зашибла, не успел сказать, где сундучок спрятан. Отец копал – не нашел. Она по молодости искала – не нашла… Смотрю я на жену и хочется мне ей поверить, а не верится! Оборвал я тогда разговор, вышел из дома, стал грядки пропалывать – нет лучше средства, чтобы нервы успокоить, и тут под лопатой что-то блеснуло. Глянул я, а это серебряный доллар! Вот он. – В ладони О‘Лири сверкнула тяжелая монета, отчеканенная много десятилетий назад. – Посмотрите, какое чудо.

МакГроув повертел монету в пальцах и вернул О‘Лири. Через два часа он рассказывал супруге о происшедшем:

– Буду искать другой дом. Даже если О‘Лири передумает, там будет все так перекопано… – Он помолчал и добавил с улыбкой: – А жена у него умная женщина.

Вы согласны с инспектором? А если согласны, то почему?

Инспектору МакГроуву никогда не приходила в голову мысль раньше времени расстаться с жизнью. Человек выдержанный и трезвомыслящий, он относился к самоубийцам с некоторой брезгливостью, полагая их эгоистичными сверх всякой меры. Желаете таким способом разобраться со своими проблемами? Что ж… Но зачем создавать сложности окружающим? Тем же полицейским… Однако работа есть работа, и потому он здесь, в этом роскошном особняке на Питкин-авеню.

МакГроув не имел удовольствия лично знать Полетт Фарье, хотя видел ее десятки раз. Но – на экране. Подобно миллионам мужчин во всем мире, он с восхищением следил за ее карьерой, восторгаясь талантом и красотой актрисы. В ней совсем не было фальши – в этом инспектор мог поручиться, поскольку за годы работы в полицейском управлении Мидл-сити научился распознавать, где искренность, а где лишь игра, зачастую весьма искусная. И даже ее годичной давности решение связать судьбу с великосветским повесой Диком Лоувзом не повлияло на отношение МакГроува к Фарье. Видимо, размышлял он, и самые умные женщины совершают подчас безрассудные поступки. Ну, что она в нем нашла? Ведь пустой, никчемный человечишка, наделенный природой изяществом и привлекательной наружностью, но начисто лишенный каких бы то ни было понятий о чести и порядочности. Его многочисленные связи, которыми упивалась желтая пресса, тому свидетельство. Женитьбы, измены, скандалы, разводы – без всего этого, казалось, Дик Лоувз не мог существовать. И вдруг – бракосочетание с Полетт Фарье. Нонсенс!

Последние месяцы на страницах бульварных газетенок стали циркулировать слухи, что у молодоженов не все ладно. Однако дальше намеков дело не шло, и, конечно, никто и подумать не мог, что ситуация разрешится столь трагически – преждевременной кончиной актрисы.

Эта новость, обещающая стать настоящей сенсацией, каким-то загадочным образом уже достигла ушей газетчиков, о чем свидетельствовал плотный кордон репортеров, встретивший МакГроува на подъезде к особняку.

– Что? Как? Почему? – сыпались вопросы.

– Без комментариев, – угрюмо ответствовал старший инспектор, в котором привычное неприятие эгоизма самоубийц боролось с горечью утраты истинного таланта, подарившего своим почитателям так много прекрасных минут. МакГроув не знал, какое из обуревавших его чувств одержит верх. «Впрочем, – одернул он себя, прекращая схватку, – факт самоубийства тоже требует доказательства».

Инспектор поднырнул под желтую ленту, натянутую полицейскими, и направился к дверям дома. Репортеры, лишенные такой привилегии, заголосили пуще прежнего:

– Почему? Почему? Почему?

Игнорируя их вопросы, МакГроув коротко бросил сопровождавшему его сержанту Сноупсу:

– Посмотри тут.

Сержант кивнул и отстал. Отлично осведомленный об умении Сноупса «держать и не пущать», теперь МакГроув мог не опасаться, что какой-нибудь ловкач-журналист проникнет в особняк и станет докучать его обитателям беспардонным любопытством. Когда же по приказу старшего инспектора его возьмут под белые рученьки и выведут вон, репортер станет громогласно заявлять об ущемлении человеческого достоинства и о праве на информацию. Они такие! Ни стыда, ни совести.

В мрачной парадной МакГроува встретил представительного вида дворецкий. Ни слова не говоря, он сделал рукой в белой перчатке красноречивый жест, одновременно указывая путь и как бы приглашая следовать за ним. Инспектор чуть наклонил голову и даже сделал шаг к устланной персидским ковром лестнице, ведущей на второй этаж, но тут его ухватили за локоть.

– Он ее обкрадывал, – торопливо заговорила заплаканная девушка в черном платье и белой наколке, что выдавало в ней горничную. – Он над ней издевался, он…

– Прекратите сейчас же, Лиззи! – оборвал горничную дворецкий. – Когда потребуется, вас спросят.

МакГроув похлопал девушку по руке.

– Успокойтесь. Мы обязательно поговорим с вами. Но позже.

Горничная подняла на инспектора припухшие глаза, закусила губу, чтобы снова не расплакаться, повернулась и скрылась за неприметной дверью.

– Она такая импульсивная, – словно извиняясь, сказал дворецкий. – Хотя ее можно понять. Мы все очень любили мадемуазель Фарье.

– А когда она стала мадам?..

– Нам очень хотелось, чтобы она была счастлива, – неопределенно ответил дворецкий.

Инспектор усмехнулся и стал подниматься по лестнице. Через минуту он был в кабинете Дика Лоувза. Муж покойной явно находился в состоянии прострации. Он с ничего не выражающим лицом сидел за столом, на котором лежали пистолет и лист бумаги, испещренный неровными строчками. Тело женщины уже унесли.

– Я вернулся из клуба, – срывающимся голосом сказал Лоувз, – поднялся в кабинет и увидел Полетт. Она была мертва. Кровь, кровь… Эта записка… Я ничего не понимаю!

Инспектор взял листок и прочитал: «Мне еще не ясно… ухожу… бросаю и лишаю… мучительна унизительная жизнь. Полетт».

«Когда-нибудь это послание будет экспонатом музея Полетт Фарье, – подумал МакГроув. – Но прежде – вещественным доказательством».

Он взглянул на Лоувза.

– Собирайтесь. Вы поедете с нами в участок.

– Понимаю, – бесцветным голосом произнес тот. – Показания…

– Нет, – сказал инспектор, испытывая странное облегчение. – Вы арестованы. С убийцами я предпочитаю беседовать в официальной обстановке.

Почему МакГроув уверен в виновности Дика Лоувза?

Инспектор МакГроув вновь поднял раму, опущенную экспертом. Подоконник был усыпан порошком, благодаря которому удалось получить несколько вполне приличных отпечатков пальцев. Кому они принадлежат? Это выяснится позже. А пока…