Антон Фукалов - Опусы грамматики. Das Buch

Психические аллюзии о грядущем хорошем заканчиваются болезнью и горем, стрессом, потому что художник (философ, учёный) строит мир и старается жить в мире, которого нет.

И когда говорят, что философия – это теория, говорят правильно. Но если философия в сфере практики задействованная вещь, то уже эта теория очень сильно помогает практике.

На самом деле есть мир, который самопроизвольный, биологически и философски не еретический (есть три стадии философии: чистая философия-физика-биология). И это мир врождённых религиозных божественных представлений (Платон версус Аристотель).

В мире Бога (церкви, христианства, традиции) всё биология – самопроизвольное развитие и новое как итог не твоего творения, а Бога (экстраполяция от концепции «смерти автора» М. Фуко и Р. Барта)

Получается мир, в котором естественно то, что врождённо, что с детства. Понятно и то, что такой мир можно с лёгкостью назвать ретро-явлением, консервативным ремейком, но старое – это не старое, а новое видение того, что имело аналог в истории. («нельзя войти в одну реку дважды» Гераклид).

Поэтому всё то, что написано, например, автором в ином понимании, в понимании искусственного создания, или сделано, если это изобретатель, является dieGestalt («форма»), который сладок только в момент усечения бытия.

Вольтер, который называет Церковь злом («гадиной»), является счастливым Вольтером (и все последователи его вольтерьянцы) только в момент акта мышления о Церкви так. В остальные моменты жизни – это полный ад Босха, это крушение, потому что мир есть «естественное».

Можно сделать выводы относительно данных вещей. Ужасы Западной философии в её ошибочном движении к созданию мира из самих себя (и восточной философии также). Гераклид, Парменид, другие философы-досократики были ближе к истине (как пишет об этом Б. Рассел в его «История Западной философии»), но история пошла в другом напрвленииАристотелевской логики и македонианских типов войн (мировое господство, Чингисхан, Наполеон, Гитлер).

Если мы открываем такого философа, кажется безобидного, как Дитрих Банхёффер, то мы всё равно в «ужасе» бытия (кстати, феноменологически верном, здесь концентрированы и ноэма и ноэзис, и интенция, Западная философия – продукции феноменологического метода Э. гуссерля, но краткие), потому что у Банхёффера есть молодое и старое человечество. Молодое христианство и взросление христианства, его переход в большее. Но на практике этого нет. Это всего лишь подмена факта эффектом, факта нет, эффект есть, особенно как языковая игра (Л. Витгенштейн «Логико-философский трактат»).

Поэтому философия философии рознь. Религиозная русская философия Флоровского, Франка, Бердяева, Соловьёва, Ильина, других философов, Флоренского и Булгакова наконец, это философия приближенная к традиционному миру (то есть к миру как он есть).

Новое состояние мира, которое может иметь альтернативу – это улучшенная традиция, старый мир с улучшенными координатами и нормативными состояниями, реперными точками и виртусными персонами («virtus» – мужская сила (лат).

История же как процесс фактов полностью, как это ни парадоксально, итог философских размышлений, а точнее недоразумения быть философии момента, пускай, как было сказано, феноменологически правильной, но лишь как краткое, а в постоянстве может быть только сила Бога, веры, Церкви и христианства, как благодати, как таинств, веры в Иисуса Христа в полном смысле.

Вторые выводы об ужасах Западной философии в том, что из-за такого страшного её влияния и диктата над миром людей, традиционалистическая философия тоже претерпела девиации, стала ущербной, потому что была как альтернатива миру профанного (терминология Генона Р.), но должна была быть следствием философствования над биологией, исходящим от христиан-философов.

Вместо этого появились иезуиты, таплиеры, иллюминаты, августинианцы и другие течения, ордена, они хотели отразить мир альтернативы, но оказались лишь усилением «ужасов».

Разве не «ужас» идея «вечного возвращения» Ф. Ницше? Это сущий ужас. Есть вечность, которая неповторима.

Также и в биологии, некоторые теории не доработаны. Теория дарвинизма (а потом ламаркизм) стали следствием внесения искусственного в биологию, в то время как природа и её развитие может пониматься проще (немного затронул эту тему Г. Лейбниц в размышлении об эволюции Земли).

Можно точно сказать, что продление прогресса (по Хабермасу «продлённый модерн») – это путь в мир технического конца времён. И истинный эсхатолог – это человек, который просит поститься и убеждает верить в Бога, или хотя бы чтить традиции православия (если это Россия и СНГ, Евразия), или чтить традиции роно-греческой культуры на худой конец, если это Запад (Европа, США).

Можно ещё сказать про Восток (Китай тоже на перепутье, началась эпоха «ци» в 2018 году по нашему исчислению), и для Китая страшно жить также. Это ещё более страшный мир, потому что в нём не было прошлого христианства. Были в Японии Николай Японский и другие менее значительные проповедники.

Ислам же знает Христа как пророка – это помогает ему сохранять хоть какую-то близость среди шиитов и суннитов к духовным суфитам.

Потому прежде чем увлекаться какими-то идеями, нужно изучить религию.

Философия делится на три подразделения: «чистую философию», «физику» и «биологию». О биологии уже было сказано. Если сказать о физике, то это учение о бытии (М. Хайдеггер, Ж. Лакан, Ж-П. Сартр). И это учение основывается на философской и физической картине мире. Именно «картине мира», как дополнении (add), либо как антитезе, феноменологическом ужасе, потому что любой учитель математики в школе, учитель физики в школе может прекрасно рассказывать тему по данной дисциплине, электрик может чинить проводку, но это никогда не будет означать того, что они философы и интеллектуалы.

Также дело обстоит и с физикой (и математикой, геометрией) – это то, что дело философов, если в этом не сухие расчёты, а придание парадигмы (Кун о парадигмах в науке, А. Дугин «Парадигмальные основания наук»).

Получается, что физика далеко не счёт, далеко не знания прошлых поколений, но создание принципиального, парадигма.

Таким образом, высшая философия состоит в том, чтобы дать определение практике жизни – традиции. Наша традиция – это идентичность, это дух и производство духа. Русская (российская) идентичность – это соборное бытие православного человека (А. Зиновьев – «православие фактически национальная идея и идеология России сейчас, в начале XXIвека).

Многие произведения говорят о России. И если даже они противоречат духу подлинной ортодоксальности, то всегда есть одна истина – сменить координату (мир трёхмерен и многомерен по Гильберту), и тогда просто манифестировать речь от не Бога в той или иной книге или ради понимания Бога, Церкви, и злом или полухорошим это уже не будет. Мысль закончена.