Антон Фукалов - Опусы грамматики. Das Buch

Регрессия мышления

Философ и думание

Бывают ситуации, когда философ говорит, что он не может больше мыслить. Такую регрессию мышления мы можем наблюдать в случаях увлечения философом вопросами, которые имеют строгую дифференцированную мировоззренческую топику.

Когда философ ищет Бога, Истину или размышляет над вопросами Жизни и Смерти, он может впасть в тупик мышления. Это происходит потому, что прямые вопросы и прямые ответы на эпистемологические ноктюрны Бог, Истина, Жизнь и Смерть являются кризисом и концом философа. Бог, Истина, Жизнь и Смерть – это не философские вопросы, в лучшем случае – частично философские вопросы.

Там, где говорят о Боге есть строгая догматическая операциональная форма канона (правила). Так, где говорят об Истине – строгая диалектика учения об идеях и формах, которые некоторыми мыслителями стимулировались на протяжении всей истории. То есть, исторический этюд. А там, где Жизнь и Смерть нет разговора, нет философского дискурсивного потока, а есть чувственный и мистический перцептивный код, который часто сопряжён с той же религией и той же истиной.

Что же такое «философия». Делёз и Гваттари давали своё определение, как и многие другие философы. Определение было только своё, как у В. О. Лосского философия была наукой, но это уже не определение, а скорей методологическое вписывание философии в определённый интеллектуальный континуум.

Я бы не назвал философом в полном смысле С. Жижека, так популярного на Западе, потому что он идентифицирует себя (уже ошибка – идентификация, должно быть мышление первичное идентификации) как коммуниста, атеиста и психоаналитика. Истина – коммунизм у него, Бог – атеизм у него, Жизнь и Смерть – психоанализ. Все три пропасти для философа заполнены. В итоге Жижека делает философом его увлечение кинематографом и культурологические эрзацы философией поп-культуры.

Так вот, что такое «философия»? Философия в моём понимании – это молитва. В теологии нет чёткого определения понятия «молитва». Но философ, который думает, молится бытию, бытием обогащается мыслями, и видит новое в своей внутренней и внешней жизни, Бог для него здесь есть бытие. В религии же молитва – это благодарственные, покаянные и формы прошения обращения к Богу, и что самое интересное, с подобным выше описанным для молитвы философа, молитва.

Философ молится бытию.

Бытие же отвечает философу. Если систематизировать данный разговор до некоторых материалистических форм, чтобы он был конвенциональным для публики, а не метафизически не релевантным, то надо сказать, что молитва философа – это придание мышлению статуса священного действа.

Философ может быть религиозен, может быть христианином, например, но его христианство будет одной из императивных конструкций жизни, а философия другой стороной «добра и зла».

Кого из фигур мировой философии я бы назвал наиболее соответствующим понятию апофатического философа, то есть философа, который не мыслил о Боге, Истине и Жизни-Смерти?

Таким человеком я бы посчитал, подобно Фридриху Ницше – Гаутаму Будду. Для Будды есть рубрики философии, которые не имеют «наконечного» характера. Если же брать историю Западной философии, то это, безусловно, Александр Пятигорский, то это, безусловно, Готфрид Лейбниц, то это, безусловно, независимый философ Эдмунд Гуссерть и его учитель Франц Брентано.

Можно называть и другие фамилии. Но философия – это полная свобода мышления. Поэтому говорить, что три регрессивные рубрики – это закон для философии можно только в одном случае. Закон философии в понимании меня как философа. Для другого может и не закон. А самая настоящая структура настоящего.

Я же обосновал, почему для меня существует вот такая регрессия философии. Тогда на чём строится суперпозитивная философия? То есть, аккумулируемая другими рубриками. Такая философия – это философия 1) разговора без концепции; 2) рефлексия не отрефлексированного; 3) переделка концепций, постоянное переформатирование.

То есть, говорить о чём угодно, рефлексировать над тем, что реально интересно и переосмысливать уже вроде бы отрефлексированное, добавлять дубляжи, делать новую иронию, новую концептуальную кататонию, но в рамках здоровой оснащённости условиями.

Я хотел бы в этой работе по изложению данной мысли поблагодарить не упомянутых мною Берталанфи с его учением о системе и ещё раз Ницше с его «по ту сторону добра и зла». Философия действительно «по ту сторону».

Гордость является самой большой и наихудшей страстью души. Гордый человек – это человек, который отрекается от своего образа Божия, потому что гордыня есть состояние ума, который отрицает всякий дух. Гордыня мыслит, дух молится.

Господь дал нам ум не для гордыни, наши умственные способности даны нам для славления Бога, но только как один из источников славления. Гордый же мнит, что он может только рассудком всё объяснить. Часто не подозревает, что такое духовная жизнь.

Оттого люди критикуют и осуждают других людей, что в них мудрование, голос ума говорит им, как бы строя логическую схему, что здесь этот поступил вот так неправильно, а здесь вот эта вина того-то.

На самом же деле это несёт страдание и болезнь, часто болезнь души, которой страдали многие творческие люди, потому что умствование без меры и без благодати молитвы есть страсть, одержимость. И если даже что-то интересное и полезное выходит от умствования, то как бы по Промыслу Божиему, для которого всё к добру хоть какому-то ведёт, но душа гордого болеет, и не может он обрести покой в своих знаниях.

Также гордый часто добивается к 30 или 40 годам успеха, иногда относительного. И у него как бы остановка перед будущим, не понимает что делать и куда дальше идти, это светские называют «кризисом среднего возраста». На самом же деле только смиренный дух знает, что дело каждого дня в соблюдении заповедей Божиих, и тогда не бывает никаких кризисов, когда человек занят мыслью послужить другим во всём.

Но гордыня, которая от диавола и сателлитов его от умствования. Не правы те, которые говорят, что есть особый путь для людей творческих и гениальных, потому что в истории были примеры, когда гении становились праведными, и тогда они оставляли страстность познания, пользовались знаниями во славу Божию, со смирением, без страсти.

Гордыня на этом не останавливает своё действие и внушает духом злобы человеку, что нужно что-то делать дальше, что нужно чего-то искать нового, интересного, от того во многих из людей любовь к развлечениям. Гордыня руководит совершить глупость или какой-то подвиг, и человек оказывается в состоянии какой-то большой проблемы.