Ким Шилин - Экософия духовной жизни будущего

В А. проявилось «стремление защитить традиционный буржуазный индивидуализм от рационализированной технократической цивилизации. В ряде утопий эта тенденция сочетается с оправданной тревогой за судьбу личности в «массовом обществе», с протестом против растущей бюрократизации и манипулирования сознанием и поведением людей в условиях государственно-монополистического капитализма» [425, с. 29].

Здесь необходима следующая коррекция: 1. Ложное отождествление А. и идеала. 2. Их социоцентризм, который необходимо снять возрождением этносоциального и био-эволюции, эко=этно-системой. 3. Главное: насилием над живой действительностью является не утопия и не идеал (сами по себе), а нечто им противоположное – современная техно-экофобная цивилизация, включая демократию. А потому идеал и даже в определенной мере утопия (если понять ее шаг к идеалу) обретают позитивно=творческий смысл. Особенно если их переосмыслить.

А. тоже обретает новую функцию – критики утопии с целью ее преобразования в идеал и нормативный эко-прогноз. Попросту это означает необходимость доосмысления и переосмысления понятия А. тоже (как и всей системы понятий современных философии – науки – цивилизации).

Антично-западный тип творчества=психосоциокосма: осмысление его генезиса с позиций экологии культуры.

Его осмыслению посвящено столько научной литературы, сколько и антично-западному цивилизационному типу культуры=творчества=творческой личности, сколько не создано ни по одному другому направлению культур народов мира (в т. ч. и отечественными учеными) [напр.: 16; 98–100; 131; 138; 140; 144; 184; 193; 197; 198; 201; 218; 220; 222; 232; 247; 248; 266; 285; 291; 301; 316; 323; 329; 347; 360; 373–378; 387; 416; 422; 424; 425; 481; 482; 492–494; 496; 497; 499; 502; 503; 521; 522; 525; 534; 538; 539 и др.]. Впрочем, это лишний раз свидетельствует, с одной стороны, об упорстве и настойчивости, которые применяют его адепты для самоутверждения, обоснования своего интеллектуального превосходства и навязывания своих парадигм развития всему человечеству (многие все же, думается, в полной мере не сознавая последствий этой своей деятельности), а с другой – об усилиях их оппонентов на пути поиска адекватного ответа в целях экогармонизации Запада в будущий социум творчества Жизни.

Поскольку именно со становлением и развитием этого цивилизационного типа культуры=творчества (а, по сути, ее «умерщвления», превращения в «эрзац-культуру»…), творческой личности за последние две с половиной тысячи лет человеческой истории на нашей планете связаны все видимые, ощутимые научно-технические достижения – творения человеческого интеллекта (в т. ч. и наиболее ярко – в виде демонстрации новейших средств насилия одних групп людей, составляющих незначительное меньшинство, над другими, составляющими подавляющее большинство, с целью навязывания своей парадигмы развития и утверждения своей воли через изощренную систему властных отношений), то это преподносится его адептами как доказательство преимуществ исповедуемой ими парадигмы «прогресса» перед остальными типами: детства человечества (язычество народов Крайнего Севера, африканской глубинки, Амазонии и Океании, даосизм, брахманизм, синтоизм, индуизм…) и женского психосоциокосма=творчества.

Настало время все же решительно выступить против этого завуалированного заблуждения и даже обмана. Благо, успешное начало этому необходимо-очистительному процессу было положено еще основоположниками «русского космизма» [48–53; 95–97; 251; 288; 372; 418; 428–431; 438; 442–444; 451; 452; 489; 490 и др.] и гуманистами самого же Запада (особенно в лице Гте [121]). Вполне закономерным следствием такого развертывания экологизации человеческого сознания стала к концу ХХ века кристаллизация экософской мысли, особенно ярко представленная в России работами Ю. А. Агешкина, В. Б. Вальцева, У. А. Винокуровой, Ф. И. Гиренка, Ю. А. Крючкова, О. Д. Куракиной, З. Г. Лапиной, Н. Н. Макарцевой, А. Ф. Соколовой, М. М. Тоненковой С. В. Шефеля, А. П. Шилова, Ю. В. Щеки… [87; 101–103; 122; 123; 137; 148; 234; 258; 291; 330; 383; 397–399; 456–487; 494 и др.].

Для понимания путей гармонизации антично-западно-европейского типа мужского психосоциокосма=культуры=творчества в необходимом, как перспектива эволюции человечества, синтезе культур народов мира=типов их творчества важно уяснить с эко(-мета)социокультурологических позиций его историческое место и роль.

После тысячелетий превалирования изначально-фундаментального, детски-языческого (брахманизма, синтоизма, даосизма, индуизма) типа психосоциокосма в общепланетарном генезисе человеческого сознания с рубежа I тысячелетия до н. э. произошел по принципу «деалектического отрицания» качественный скачок, подготовленный новыми потребностями обеспечения эволюции человечества. На новом плане десакрализации, декодировки инволюционной программы природного универсума параллельно начали развертываться два альтернативных типа общечеловеческого сознания=психосоциокосма=творчества: женский – в виде буддизма и мужской, адаптируемый соответственно: к специфике культуры синоцентричного Востока – в виде конфуцианства и антично-европейской цивилизации – в виде античной философии (атомистов, софистов, пифагорейцев, Гераклита, Сократа, Платона, Аристотеля…).

Нового типа психосоциокосмы: женский и мужской, находясь в естественном состоянии «позитивной поляризации» друг к другу, вместе образовали новую сторону (вектор) универсальной модульно-развивающей человечество воспитательно-образовательной системы – «антитезис», находящийся в органичной связи с «тезисом» – изначально-фундаментальной, первой его стороной.

Однако гармония их первоначального экообщения была нарушена в результате исторически развивающегося расхождения программы эволюции народов Востока и Запада. Если на Востоке конфуциански-мужской (по сути: полуженский) тип психосоциокосма=творчества все больше обусловливался качественными приоритетами детской и женской по своим основаниям творческой индидуальности, с присущими им: экологичностью, гуманизмом, стремлением к сохранению гармоничного общения с Природой, распространяющимся и на социум, понимаемый как ее естественное порождение, производное, существование которого целиком зависит от соблюдения ее законов, то антично-мужской тип творческого психосоциокосма приобрел иную направленность и соответственно – иное содержательное обоснование. Это выразилось в смене парадигмы самого творчества, которая означала не только разрыв с его изначально-детской экологичностью и женски-материнским гуманизмом и соответственно отказ от понимания соотношения сторон универсального модуля Жизни – «макрокосм-микрокосм», – как их экогармоничного общения, но и переосмысление самой сути творчества с рациоэкофобных позиций, обосновывающих его предметно-деятельностную ориентацию.