Лейла Хугаева - Рационализм против эмпиризма. Дарвиновская парадигма как угроза западной цивилизации

Например, Декарт писал в ответ на возражения Гоббса: «реальности возможны большие и меньшие именно в той степени, в какой субстанция реальнее, чем модус. Если, наконец, существует бесконечная и независимая субстанция, то она еще более реальна, чем конечная и зависимая».

В этом и состоит существо познания как особой специфики взаимодействия человека и мира: принадлежности человека к этой онтологии интеллекта, его способность видеть законы природы, лежащие в основе движения космоса и таким образом быть вхожими в пространство интеллекта.

2. ЭМПИРИЗМ КАК ОТКАЗ ОТ МЕТАФИЗИКИ ИНТЕЛЛЕКТА

Логично, что когда Эрнст Мах снес всю рационалистическую крышу философии Беркли о космическом разуме, установившем законы природы и уме человека, как способности видеть и понимать эти законы, и оставил только отрицание материи, как объективной реальности, – ему пришлось стать на позиции субъективизма и агностицизма. Эта общая для всех эмпириков позиция, которая прямо следует из уничтожения метафизики интеллекта, и тот факт, что эмпирики признают эти следствия отказа от метафизики (в отличие например от Маркса и Ленина), говорит об их интеллектуальной честности, или более строгой логике.

Позиция материализма – это позиция, которая объявляет человека заложником некоей самопроизвольной силы, находящейся «вне ума», движение которого либо хаотично, либо недоступно познанию, либо доступно искаженно и очень ограничено. В этом случае, человека трактуют не как Духа, не как психическую энергию рационализма, а как животное, мозг и нервы с функциями отражения и приспособления к окружающей среде. Отсюда автоматически следует замена процесса познания как «вхожести» интеллекта человека в пространство онтологии интеллекта – на искаженное отражение одного куска материи в другом куске, подобно тому например как некоторые змеи воспринимают среду по температурным характеристикам. Человек и становится таким заурядным животным, способным к отражению среды своей обитания (что мы уже наблюдали у Аристотеля) и перестает быть Духом Платона, способного видеть онтологию интеллекта.

Ленин был возмущен этими следствиями субъективизма и агностицизма, которые логично влечет за собой философия материализма, и старается отстоять объективную реальность и доступность научного знания в «Материализме и эмпириокритицизме», несмотря на очевидность несовместимости объективности и науки с позицией материализма. Он противопоставляет мнение Фейербаха эмпирикам, откровенно заявившим, что без метафизики интеллекта мир делится на «явления» (феномены), то есть на то как искажается материальный мир в нашем восприятии, и на «вещи в себе», то есть на то, каковы они на самом деле. И что только первое нам доступно, но не второе. Фейербах возражает, что причина только в органической разнице различных физических вещей, искажающих природу друг друга при восприятии.

«Фейербах очень остроумно и наглядно поясняет, как нелепо принимать какой-то «трансцензус» от мира явлений к миру в себе, какую-то непереходимую пропасть, созданную попами и перенятую у них профессорами философии. Вот одно из таких пояснений: «Конечно, произведения фантазии тоже – произведения природы, ибо и сила фантазии, подобно всем остальным силам человека, есть в последнем счете (zuletzt), по своей основе, по своему происхождению сила природы, но тем не менее человек есть существо, отличающееся от солнца, луны и звезд, от камней, животных и растений, одним словом, – от всех тех существ (Wesen), которые он обозначает общим термином: природа, – и, следовательно, представления (Bilder) человека о солнце, луне и звездах и о всех остальных существах природы (Naturwesen), хотя и эти представления суть произведения природы, но другие произведения, отличающиеся от их предметов в природе» «… Так и человек есть существо природы (Naturwesen), подобно солнцу, звезде, растению, животному, камню, но тем не менее он отличается от природы и, следовательно, природа в голове и в сердце человека отличается от природы вне человеческой головы и вне человеческого сердца… И если даже между человеком и человеком, между мышлением и мышлением есть такая разница, которую нельзя игнорировать, то насколько больше должна быть разница между немыслящим, нечеловеческим, нетождественным с нами существом самим по себе (Wesen an sich) и тем же самым существом, как мы его мыслим, представляем и понимаем?»

Так и есть, непонятно только почему это аргумент в пользу Ленина, тогда как наоборот железобетонное доказательство недоступности «вещи в себе» вне метафизики интеллекта.

Однако, борьба за объективную реальность после уничтожения метафизики интеллекта вовсе не ограничилась противостоянием марксистов и позитивистов. Самое драматичное развитие она имела в физике, когда открытие квантов разделило физиков на позитивистов, отстаивавших субъективизм во главе с Бором и рационалистов, возглавляемых Эйнштейном, не желавших отказываться ни от метафизики интеллекта, ни от объективной реальности. Однако, в отличие от марксистов, материализм которых не позволял им говорить об объективной реальности, для позиции Эйнштейна, исходившего из рационализма Платона и Спинозы, это было вполне логично.

3. ПРОБЛЕМА ИНДУКЦИИ ДАВИДА ЮМА

Уже Беркли писал, что отказ от метафизики интеллекта, что предположение о некоей самопроизвольной материи «вне ума» неизбежно ведет к признанию «вещей в себе» недоступных познанию и таким образом, скептицизму и агностицизму. Однако, наиболее полно обобщил этот вывод Давид Юм, показав в своей книге, как эмпиризм ведет к скептицизму. Это обобщения Юма получило название «проблемы индукции» в философии. Бертран Рассел подчеркивает тот факт, что скептицизм Юма имел своим источником полный отказ от метафизики, в отличии от метафизика Локка, например:

«У Локка философское направление, зачинателем которого он был, разработано еще не полностью; он признает ценными доводы Декарта относительно существования Бога. Беркли выдвинул совершенно новый аргумент, а Юм, который завершил новую философию, отвергал метафизику полностью и считал, что ничего нельзя раскрыть рассуждением о предметах, с которыми имеет дело метафизика. Этот взгляд господствовал в эмпирической школе»

Отказавшись от метафизики, эмпирики вынуждены были заменить понятие познания, как встречу активного и пассивного полюсов интеллекта – понятием отражения, как восприятием одной физической вещи другой вещи, как искажение этой вещи, сущность которой остается недосягаемой (вещь в себе). Юм говорит о том, что наблюдение последовательности явлений в природе не позволяет нам говорить о том, что мы видим законы интеллекта, причинно-следственные связи, а не просто повторяемость некоторой последовательности, которой завтра или сейчас уже может не быть. Солнце вставало каждое утро все это время, но не факт, что оно встанет завтра. Только тот факт, что часто повторяется одно и то же не говорит о том, что мы видим закон. Мы только приписываем этот закон природе в нашем воображении.