Ярослав Мальцев - Перманентная современность

феномен современности , которая, будучи понята через концепцию Я-субъективности (А. В. Павлов), оказывается краеугольным камнем социальной матрицы, на котором возникает культура, цивилизация, становится возможной любая социально-политическая жизнь. Понимание современности через субъекта неизбежно обращает внимание на экзистенциально-эмпирическую сторону предмета исследования: на Я, которое в современной философской мысли подвергается множественным атакам; и которое предпринимается попытка (как призывал С. Жижек в своем «Щекотливом субъекте» 2 2 «Пора уже сторонникам картезианской субъективности пред всем миром открыто изложить свои взгляды, свои цели, свои стремления и сказкам о призраке картезианской субъективности противопоставить философский манифест самой картезианской субъективности.» [48. —С. 24]. ) защитить, раскрыть его значение в качестве сингулярной точки бытия, в качестве онтологического основания перманентной современности, понимаемой как рефлексия субъектом непрерывности самобытия.

Благодарности.Автор выражает большую признательность людям, принявшим участие в том, чтобы прочитать данный текст и помочь своими советами: к. филос. н. Европейского университета в Санкт-Петербурге А. В. Магуну (PhD университета Страсбурга), к. филос. н. СПбГУ Ю. М. Мальцевой, д. филос. н. СПбГУ Б. Г. Соколову, д. филос. н. СФУ Ю. В. Грицкову. За въедливое чтение, потраченные часы и полемический разбор текста большая благодарность д-м филос. н. Г. Л. Тульчинскому, С. В. Борисову и А. С. Чупрову, без которых данный текст мог бы оказаться написанным в стол. За поддержку хотелось бы поблагодарить Н. И. Пачежерцева, а также сказать большое спасибо к. филос. н. ТюмГУ О. В. Павловской, благодаря острым вопросам которой, ее искреннему желанию понять суть идеи был преодолен этап плато и написаны заключительные положения.

Отдельная благодарность д. филос. н. А. В. Павлову, когда-то показавшему автору, насколько глубока кроличья нора философии, насколько в ней интересно…

В данном параграфе автор знакомит читателя с проблемой современности, обрисовывая феномен в ретроспективе, рассматривая два основных направления исследований современности, отделяя modern от modernity, сравнивая modernity и postmodernи обозначая собственную позицию.

Понятие «современность» (modernity) широко используется в настоящее время в политологическом, социологическом и философском дискурсе. На семантическом уровне данная дефиниция выражает идею одновременности, совпадения по времени, соприсутствия в том или ином периоде астрономического времени: десятилетии, столетии, тысячелетии, а также идею совпадения с нынешним, текущим временем: веком или эпохой, – если в последней наличествует преемственность поколений, норм, ценностей и институтов [38. – C. 132]. В связи с этим, по мнению некоторых исследователей, современность оказывается довольно бессодержательным понятием [38. – C. 132]. Однако такая бессодержательность кажется возможной только при попытке дать современности по-гегелевски абстрактное определение, вроде того, которое предлагается Ю. Г. Ершовым, обозначающим, в русле теорий А. Тойнби, модернити за нечто, задаваемое «единством Вызовов и способов ответов на них, выводящих общество на более высокую траекторию развития» [38. – C. 132]. В результате подобного определения придется отказать в современности любому обществу, пребывающему в статике либо из-за того, что оно не получает Вызова, либо из-за того, что способы ответа давно выработаны, и социум пребывает в состоянии стабильности и слабой изменчивости (как, например, японское общество периода Токугавы). Такое понимание кажется несколько некорректным. Оно находится в русле теорий модернизации, нещадно критикуемых, к примеру, Д. Грэем, объявляющим конец и подобным теориям, и модернизации по западному образцу [29]. Не учитывает подобный подход ни «конкретной субъективности» [99. – C. 128] modernity, ни этимологии слова.

Modernity, имеет свои этимологические и семантические корни в поздней античности, когда в концеV века, возможно впервые Кассиодором [158. – C. 27—40], был употреблен термин «modernus» (от лат. modo – сейчас), обозначающий новую эпоху, в которой оказались люди, отвергнувшие язычество и принявшие христианство. Таким образом, modernus, преобразованный в modern (франц. moderne , от старофр., от позднелат. modernus , от лат. modo [162]), стал обозначением текущего исторического времени (времени, в котором живет субъект, употребляющий термин), находящегося в антагонистическом отношении с прошлым 3 3 Здесь, однако кажется вполне допустимым согласиться с А. В. Павловым, указывающим на возможность того, «что какое-то слово употреблялось и раньше применительно к самоопределению новой культурной реальности по отношению к старой, потому, что ситуацию такого самоопределения легко увидеть в непрекращающихся и зафиксированных, по крайней мере, в писанной истории противоречиях и конфликтах поколений» [93. – С. 7]. . Именно такое понимание понятия станет основой его абстрактного использования в различные исторические периоды. Целью употребления дефиниции окажется попытка отделения одной эпохи от другой, «старого» от «нового», прошлого от настоящего. Сама современность окажется не столько социологическим, политическим или историческим понятием, сколько должна будет рассматриваться как характеристика ситуации, противопоставляющей себя традиции [155. – C. 63] и связанной с «появлением принципиально новых смысловых структур, вызревающих в отрицании архаического, устаревшего опыта» [38. – C. 132].

С течением времени конкретно-смысловое содержание термина постоянно менялось: так modern Средневековья подразумевал некое противопоставление античности (которая воспринималась за эталонный образец для подражания), а modern романтизма соотносил себя со Средневековьем. Современная же современность , сопоставляемая с 1850 годом, по замечанию Хабермаса, «освобождается от всяких исторических связей и сохраняет за собой лишь абстрактное противопоставление традиции, истории в целом» [142. – C. 8].

Таким образом, современность, понимаемая как период времени, отличный от предыдущего, как особая историческая эпоха, существующая в сейчас , прописывается в Энциклопедии 4 4 В данном случае я употребляю термин Энциклопедия также, как это делает Умберто Эко, понимающий под этим словом сумму знаний, что накоплены в процессе использования языка. «официально» (т. е. мы впервые получаем письменное свидетельство подобного отграничения своей эпохи) с V века, начинает активно употребляться века с XVI, а полный свой смысл обретает в XIX в. [155. – C. 64]. Это первое понимание современности – первичное и основообразующее определение современности как эпохи .

Читать дальше