Геннадий Драч - Рождение античной философии и начало антропологической проблематики

1 Hinel Я Themis, Dike und \erwandtes. Leipzig, 1907. S. 62.

2 См.: Gatz В. Wfeltalter, goldene Zeit und Sinn verwandte Vorstellungen. Hildesheim, 1967. S. 23-25.

Правильный жизненный путь предполагает противопоставление dike и krisis. Это противопоставление встречается в конкретном контексте. Обращаясь к брату Персу с призывами к труду, поэт настоятельно рекомендует: "...беги словопрений судебных и тяжеб" (Труды, 29). Непосредственно противопоставляются "полезное дело" и "бесполезная тяжба". Что же собой представляет тяжба (krisis)? Уже у Гомера на щите Ахилла изображена сцена суда. У Гесиода речь идет не о суде, а о тяжбе, т.е. о заведомо несправедливом деле, которое противопоставлено dike прежде всего в судебном процессе. В то же время krisis как "неблагое дело" и adikia ("несправедливость") противопоставляется "благим трудам" и dike как порядку человеческой жизни. Гесиод

86

осмысливает не только судебный, но и социальный порядок. Dike для него и судебный, и социальный, и природный порядок одновременно. Участники krisis как неправого суда подлежат наказанию со стороны Дике. Согласно Гесиоду, Дике - богиня правого суда и справедливости, дочь Зевса, наказывающая людей за несправедливые деяния. Здесь и тяжебщик, и судья-мздоимец выступают представителями adikia. Но adikia противостоит dike как космическая норма.

Dike противостоит и словопрению (mythos). Словопрение, как и тяжба, это adikia в суде. Словопрение (mythos) позволяет вместо благих дел заниматься сутяжничеством и помогает отсудить чужое добро вместо того, чтобы благим трудом нажить собственное. В то же время в употреблении термина mythos наблюдаются нововведения: у Гомера "слово" - "дело" (aergon - mythos) образуют обязательную пару; у Гесиода речь идет только о "делах" ("трудах"). Вторая сторона антитезы не упоминается. Mythos (так же, как "эпос") теряет у Гесиода свою ценность. Mythos - это уже не обязательная сторона деятельности человека, а нечто противостоящее ей. Aergon как положительная сторона антитезы противостоит отрицательной стороне - mythos, который теряет прежнее значение "слова", "речи" и превращается в "словопрение", "пустое слово". При этом находит употребление другой термин - logos. Logoi (множественное число) - это не пустые, "лукавые словеса", как это было у Гомера, а разумные, имеющие смысл и значение. Logoi - дети Эрис, но доброй Эрис. Таким образом, aergon входит в сочетание с понятием logos, и хотя данное словоупотребление не встречается в тексте поэмы, оно уже содержательно намечено, так как aergon и logos характеризуют жизненный путь "добрых" (добродетельных) людей.

Более общим понятием, позволяющим в сочетании с dike охарактеризовать путь добродетельной жизни, выступает у Гесиода hybris, означающее "высокомерие, надменность, гордость как результат необузданности нрава, своеволия" [1]. У Гомера hybris - дерзость человека по отношению к божеству, когда человек переступает дозволенное в отношении богов, затрагивает прерогативы божества, оскорбляет его, пытается стать выше бога. Совершенно иную картину мы видим в "Трудах и днях". "В отличие от морали гомеровской эпохи, у Гесиода dike и hybris играют решающую роль в человеческом поведении, определяющем судьбы самих людей и целых народов" [2].

1 Ярхо В.Н. Эсхил. М., 1958. С. 33. 2 Там же. С. 34.

87

Hybris - это прежде всего нечестно нажитое богатство - farsos, т.е. "фарсос" приравнивается к "хюбрис" (Труды, 320-324). Farsos противопоставляется честно нажитому богатству так же, как adikia - dike. Hybris равен farsos и adikia и родствен anadeia ("бесстыдству"). Естественно, что hybris характеризует на более абстрактном уровне все недозволенные формы отступления от dike - а именно krisis, mythos, farsos (лжерезультат добрых дел). У Гесиода hybris - это не отступление от религиозного ритуала, а система индивидуального поведения, противопоставляемого dike: это krisis, mythos, anadeia и другие пороки, и если результат его - богатство, то оценивается оно как farsos (недозволенное богатство). Гесиод описывает индивидуальный путь добродетели или порока. Человек сам выбирает, по какому пути пойти, но шаги его на любом пути имеют точку отсчета - оценку с позиций dike и arete. У Гесиода hybris, характеризуя индивидуальную ответственность, впервые приобретает моральный смысл.

Гесиод прямо противопоставляет hybris и dike; hybris непосредственно наказывается богами как отступление от должного. Поэтому этический смысл приобретают сами поступки людей и их результаты: честный труд - это dike; нечестно нажитое богатство, farsos, - это anaidos, adikia и hybris. Определенный тип социального поведения (нечестно нажитое богатство - farsos, бедность, связанная с ленью, - "пения") приобретает этический смысл и оценку. Эти этические оценки обосновываются космическими и божественными нормами. С этой стороны прежде всего бросается в глаза сознательно осуществляемая Гесиодом инверсия основных понятий, составляющих мир гомеровского человека. Гесиод напоминает о благородном происхождении Перса, родословная которого, как и у гомеровских басилеев, восходит к богам:

Помни всегда о завете моем и усердно работай,

Перс, о потомок богов,- чтобы голод тебя ненавидел.

(Труды, 298-299)

Дело не в том, что гомеровские "аристократы" не знали труда. Они его знали и гордились своими навыками, но не по этому основанию проходила оценка человека у Гомера. У Гесиода же труд превращается в основную социальную ценность, по отношению к которой он переосмысливает достоинства и недостатки человека.

Отправной точкой в оценке человека Гесиоду служит не доблесть (добродетель), которой наделяют боги гомеровского героя, а честный труд самого человека, хотя он и не отказывается от помощи богов и следующего за ней богатства. Гесиод переносит акценты с добродетели (доблести) на богатство, которое составляло ранее часть аристокра

88

тического материального и духовного состояния (time). "Вслед за богатством" у Гесиода "идут добродетель с почетом" (Труды, 313). Добродетель не дается человеку от рождения, она отделена от людей (опять же богами) "тягостным потом: крута, высока и длинна к ней дорога" (Труды, 290). Как не вспомнить "тягостные подвиги" Ахилла; однако он не зарабатывал добродетель (доблесть), а утверждал ее. Здесь же вначале находится труд, за ним богатство с почетом, соответствующим человеческой добродетели.

Происходит переосмысление такой важной нормы взаимоотношений между гомеровскими героями, как aidos [1]. Aidos и у Гесиода характеризует человека, но в другом контексте и с другими заключениями. Этим контекстом является труд. Не война, а труд добывает человеку достаток. Труд - не дар богов, а обязанность. Гесиод подчеркивает общеобязательную культурно-творческую роль труда: "Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно жизнь проживают" (Труды, 303-304).

В этом контексте и следует призыв Гесиода к брату: для аристократа труд - не позор (aidos). Aidos перестает быть устойчивой нормой, которой противостоит определенное корректирующее начало (nemesis). Aidos входит в соотношение с другими понятиями, приобретая в этом соотношении свое значение. "Плохой aidos" сопутствует лени, и "стыд - удел бедняка, а взоры богатого смелы" (Труды, 319). Однако здесь имеется существенное уточнение. Речь в данном случае идет не о всяком богатстве, а о богатстве, добытом честным путем. Богатство, нажитое путем насилия, равносильно отсутствию aidos, "стремление жадное" к корысти вытесняет стыд бесстыдством (Труды, 323-324). Лишен aidos и тот, кто грабит другого (Труды, 359).