В Еремеев - Теория психосемиозиса и древняя антропокосмология

Буддийская "картина мира" предполагает определенную тождественность структуры индивида и структуры мироздания. В свете этого психическим уровням индивида ставились в соответствие конкретные, постигаемые на определенной ступени медитации или в "рассеянном" состоянии сознания ярусы мироздания, которые считались местами обитания различных богов, полубогов, демонов и прочих мифологических персонажей буддийского пантеона. Но если в популярном буддизме эти персонажи наделялись онтологическим статусом, то в строгой форме учения они мыслились не более как продуктами воображения, за которыми могли стоять или не стоять соответствующие денотаты. То же самое можно сказать и о буддийской космологии с ее многочисленными мирами, воздушными дворцами, адами, небесами и пр. О некоторых из них прямо говорится как об умственном продукте какого-нибудь известного святого или вымышленного мифологического персонажа. Так, один из персонажей мифологии махаяны и ваджраяны, будда Амитабха, с целью ускорить путь к нирване тех живых существ, которые в него поверят, силой своего ума создал для них некое "поле будды" (буддхакшетра), названное "Счастливой страной" (Сукхавати). Эта "страна" находится чрезвычайно далеко от нашего мира и отличается исключительно совершенными законами правления и жизнеустройства. Была разработана специальная медитативная техника, позволяющая достичь этой "страны" с целью общения с ее жителями или возрождения в ней, и, надо думать, некоторые особо "продвинутые" буддисты действительно ее достигали.

В качестве примера проявления мифологизирующей способности мышления можно еще упомянуть возникшую в ваджраяне легенду о существующей в тонких планах где-то на севере Тибета стране Шамбале, в которой процветает буддийская дхарма в форме учения "колеса времени" (кала чакра). Плодом чьего ума является Шамбала - остается тайной, но покоя она не дает не только буддистам ваджраяны. Прознавшие о ней в прошлом столетии европейцы (представители тех самых "теософических обществ", на которые обрушивался с критикой Г. И. Гюрджиев) стали населять ее персонажами (так называемыми "учителями человечества" или "махатмами"), столь далекими от идеалов буддизма, что, видимо, только общеизвестная буддийская веротерпимость проживающих там субтильных аборигенов и их сострадательность ко всему живому не позволяет им выпроводить непрошеных гостей вон.

Мифы о стране блаженных, находящейся за ближайшей горой или на каком-то далеком острове, в небесах и т. д., - явление обычное для мышления древнего человека. И буддизм в этом отношении не был оригинален, создавая легенду о Шамбале. Да и механизм возникновения мифов в буддизме ни в чем не отличается от других религий, если не считать того, что в некоторых случаях процесс мифотворчества рефлексировался именно как таковой и осуществлялся сознательно с определенной целью. Если в раннем буддизме доля мифологии была крайне мала, то со временем это учение значительно пополнилось различными мифологическими сюжетами и образами, поскольку стало полагаться, что и они способствуют достижению нирваны.

Некоторые из мифологических образов первоначально создавались как мысленные антропоморфные объекты для медитации. Однако та "умственная материя", из которой они состояли, со временем "гипостазировалась", и они обрели относительно реальный статус, войдя в мифологический пантеон в качестве тех или иных божественных существ.

Популярности подобных образов в буддизме махаяны и ваджраяны способствовал тот факт, что в этих направлениях стало больше уделяться внимания психотехнике визуализации, нежели в раннем буддизме, который обращал свой взор прежде всего на анализ дхарм и на медитацию по типу, рассматривавшемуся в шестой главе. В свете этой же психотехники в ваджраяне получило развитие учение о неких тонкоматериальных центрах, "колесах" (чакра) в теле человека и "каналах" (нади), их связывающих. Говорится о пяти таких центрах, один из которых располагается в голове, а остальные вдоль позвоночного столба. Этим центрам ставятся в соответствие стихии, цвета, геометрические фигуры, определенные божественные существа (например, дхьяни-будды) и пр. Концентрация на чакрах и нади с параллельной визуализаций тех или иных из указанных коррелятов и составляет суть данной психотехники. Как указывает Лама Говинда, тибетские учителя не говорят своим ученикам, что нади находятся там то и там то, а говорят: "Создайте внутри себя живой визуализированный образ того, что ток жизненных сил течет оттуда сюда". Таким путем, полагает Говинда, "они направляют сознание и творческое воображение медитирующего на те или иные функции (например, дыхание) и те органы, на которые можно прямо или косвенно воздействовать. Таким образом они создают психические и физические условия для жизнедеятельности сознательных сил. Другими словами, практикующий сам создает эти каналы, образующие сенситивную нервную систему одухотворенного, или "тонкоматериального" тела (сукшма, линга-шарира)" (12, с. 336).

Рассмотренные случаи "ментального конструирования" довольно-таки сильно различаются по своим масштабам и направленности. Если развертка прапанчи из татхаты выглядит неким глобально-космическим явлением, то создание какого-нибудь "поля будды" - это дело явно поменьше. И уж совсем земным и обыденным явлением кажется визуализация адептом ваджраяны "каналов" или еще чего-нибудь в своем тонком теле. Но все эти явления - одной природы, их реальность относительна, и можно лишь говорить о степени этой реальности.

Степень же эта определяется кармическими факторами, заложенными в старших ТГ-операторах. Можно различать коллективную и индивидуальную карму. Коллективными усилиями, включающими сознательный и бессознательный компоненты, создаются и поддерживаются те или иные сущности духовного мира. Поскольку человечество делится на множество коллективов, то и духовный мир так пестр. Индивид в зависимости от своей кармической предрасположенности тяготеет к принятию в качестве реалий тех или иных из указанных сущностей, включается в их воспроизводство или создает новые духовные образования.

Поскольку структура психики имеет кольцевую структуру, то, в принципе, любой "ментальный конструкт" может найти в ней самооправдание. Ведь в кольцевой структуре мысль поддерживает чувство, а чувство поддерживает мысль и т. д. Человек порой достаточно легко соглашается со своими фантазиями, веря в них, как в реальность, каких бы интеллектуальных издержек ему это ни стоило. И только глубокая саморефлексия, знание своей структуры, умение ею управлять могут помочь человеку расставить все по своим местам.