Джидду Кришнамурти - Беседы в Париже

Может быть, некоторые из вас хотели бы задать вопросы о том, что мы говорили. Знаете ли, обсуждать, задавать вопросы — довольно трудно. Чтобы задать правильный вопрос, нужно знать свою проблему. Большинство же из нас не знает своих проблем; мы скользим по поверхности, не затрагивая истинной проблемы, и потому задаём неверные вопросы. Если мы сможем вести обсуждение правильно, я думаю, это будет некоторым развлечением; человек больше учится, играя с подлинной проблемой, чем будучи ужасно серьёзным в вещах поверхностных, что происходит с большинством людей.

Участник беседы : Как войти в контакт с фактом эмоционально?

Кришнамурти : Для того, чтобы быть с чем-то в прямом контакте, требуется целостный подход, а не просто интеллектуальный, эмоциональный или сентиментальный. Это требует полноты понимания, постижения.

Участник беседы : Разве не нужно быть внимательным к двойственному процессу, который идёт в нас всё время, и разве это не самопознание?

Кришнамурти : Мы употребили слова «внимательный», "двойственность" и «самопознание». Давайте рассмотрим эти три слова одно за другим, потому что если мы не поймём этих трёх слов, мы не сможем общаться друг с другом.

Что означает быть «внимательным»? Прошу вас, послушайте это, я же не просто придираюсь к мелочам, а хочу быть уверенным, что мы оба одинаково понимаем слова, которые употребляем. Вы можете придавать им одно значение, а я другое. Для меня, когда человек отдаёт всё своё внимание, в этом нет ни концентрации, ни исключения. Вы знаете, как школьника, которому хочется выглянуть в окно, заставляют смотреть в книгу, но это не внимание. Внимание — это видение того, что происходит за окном, а так же и того, что происходит перед вами. Наблюдать без исключения — очень трудное дело.

Далее, что вы понимаете под "двойственном процессом"? Мы знаем, что есть двойственный процесс хорошего и плохого, ненависти и любви и так далее; и быть внимательным к этому очень трудно, не так ли? Почему мы создаём и поддерживаем этот двойственный процесс? Существует ли он в действительности, или это только изобретение ума с целью уклониться от факта? Скажем, я склонен к насилию, или я ревнив, и это меня беспокоит, мне это не нравится; поэтому я говорю, что не должен быть ревнивым, склонным к насилию, а это — бегство от факта, не правда ли? Идеал — изобретение ума, чтобы избежать того, что есть, и отсюда двойственность. Но если я полностью воспринимаю тот факт, что я ревнив, то никакой двойственности нет. Прямое восприятие факта подразумевает, что я вникаю во всю эту проблему насилия и ненависти, и либо нахожу, что мне всё это нравится, и тогда конфликт должен продолжаться, либо осознаю всё с этим связанное и тогда свободен от конфликта.

Далее, что мы понимаем под «самопознанием»? Что значит "познать себя"? знаю ли я себя? Является ли «я» чем-то статичным, неподвижным, или это то, что постоянно меняется? Могу ли я знать себя? Знаю ли я свою жену, своего мужа, своего ребёнка, или я знаю только образ, который создал мой ум? В конечном счёте, я не могу знать живое, я не могу свести живое к формуле; всё, что я могу, — это следовать за ним, куда бы оно ни вело, а если я следую за ним, я никогда не могу сказать, что я его знаю. Таким образом, познание себя означает наблюдение за собой, за всеми своими мыслями, чувствами, мотивами, и нет никогда ни одного мгновения, когда можно сказать: "Я знаю". Вы можете знать только то, что статично, мертво.

Так что вы видите, какие трудности связаны с тремя словами, включёнными в этот вопрос, — «внимание», "двойственность" и «самопознание». Если вы сможете понять эти слова и пойти дальше, за их пределы, вы будете знать весь смысл прямой встречи с фактом.

Участник беседы : Существуют ли способы ум успокоить?

Кришнамурти : Прежде всего, когда вы задаёте этот вопрос, осознаёте ли вы возбуждённость своего ума? Осознаёте ли вы, что ваш ум никогда не бывает спокоен, беспрерывно болтает? Это факт. Ум беспрестанно говорит о чём-то или болтает с сами собой — он всё время активен. Почему человек задаёт такой вопрос? Пожалуйста, обдумайте это вместе со мной. Если потому, что вы частично осознаёте эту болтливость и хотите от неё спрятаться, вы с таким же успехом можете принять какое-нибудь лекарство или пилюлю и отправит ум спать. Но если вы исследуете и действительно хотите выяснить, почему ум болтает, проблема совсем другая. Одно дело — прятаться, уклоняться, другое — наблюдать болтовню ума до самого конца.

Итак, почему ум болтает? Под «болтовнёй» мы понимаем — не так ли? — что он всегда чем-то занят: радио, своими проблемами, своей работой, своими видениями, своими эмоциями, своими мифами. Далее, почему он этим занят? — и что было бы, если бы он не был занят? Пробовали ли вы когда-нибудь быть не занятым? Если попробуете, то увидите, что в момент, когда ум не занят, появляется страх; ибо это означает, что вы один. Если вы видите, что заняться вам нечем, то это довольно болезненное переживание, не так ли? Были ли вы когда-нибудь одни? Сомневаюсь в этом. Вы можете гулять в одиночестве, сидеть в одиночестве в автобусе или в комнате, но ваш ум всегда занят, ваши мысли всегда с вами. Прекращение занятости означает открытие, что вы совершенно одни, в изоляции, а это ужасно, и потому ум продолжает болтать, болтать, болтать.

5 сентября 1961

Я хотел бы обсудить с вами вопрос авторитета и свободы. И я хотел бы вникнуть в него очень глубоко, потому что чувствую, как важно понять всю анатомию авторитета.

Итак, прежде всего, я хотел бы отметить, что не собираюсь дискутировать академически, поверхностно, на уровне слов; но если мы действительно серьёзны, думаю, сам факт правильного слушания ведёт не только к пониманию, но так же к немедленной свободе от авторитета. Время не освобождает ум ни от чего. Свобода возможна только тогда, когда имеется прямое восприятие, полное понимание, без усилий, без противоречий, без конфликта. Такое понимание немедленно освобождает ум от любой обременяющей его проблемы. Если мы исследуем проблему, если мы проследим, чтобы ум рассмотрел её полностью, целостно, мы освободимся от этого бремени.

Не знаю, задумывались ли вы достаточно глубоко над вопросом авторитета. Если сделаете это, вы поймёте, что авторитет уничтожает свободу, он подавляет творчество, порождает страх, и он на самом деле искажает всё мышление. Авторитет предполагает приспособление, подчинение, подражание, не так ли? Существует не только внешний авторитет полисмена, закона, — он в какой-то степени понятен, — но и внутренний авторитет знания, опыта, традиции, следование стереотипам, которые устанавливаются обществом, учителем в отношении того, что делать, как вести себя, и так далее.